- Прости, что не встретил тебя.
Франция слегка улыбнулся, коснувшись одной ладонью дубового косяка, носком стопы ловко придерживая закрывающуюся дверь.
- Да ладно, я у тебя столько раз был, что завяжи глаза – на ощупь твой дом найду, - беспечно отмахнулся Россия – Франциск заметил, как качнулся в его руке чемодан – Ваня опять приехал налегке.
«Значит, ненадолго»
Он знал, что Россия хотел встречать приход следующего года у себя.
- Часа так за два садишься за стол, там уже салатики, спиртное из холодильничка, горячее в духовке – все как полагается. Какие-то концерты и передачи, без пяти резко обрываются, потом фоном позитивное «бу-бу-бу» от президента, а ты пока, ну так… готовишься уже весь, в предвкушении… Обратный отсчет пошел в голове… Слышишь – о, куранты кремлевские начали бить… Один… Два… Три… Четыре… А ты пока желание прокручиваешь, сам уже готовишься шампанское открыть… Десять… Одиннадцать… Двенадцать… Ура-а-а-а-а! Бах! – пробка со свистом пролетает мимо чьей-то головы… Все подскакивают, хор выводит гимн, звон бокалов… А ты стоишь, дрожишь, сам не знаешь от чего… Но веришь, веришь, как дурак какой, что это год будет лучше. Обязательно будет, говоришь ты себе. Обязательно.
Франция только усмехался, качая головой.
Нет, у него все иначе.
Вечером они смотрят его комедии, на каких-то моментах Ваня молчит, задумчиво потирая подбородок, пока в комнате слышен приятный смех, зато над другими эпизодами они хохочут уже вместе – так неприлично и вызывающе громко, но весело и от души, Россия ерзает на диване, старательно устраиваясь, удобно укладывая голову ему на плечо, на лице Франциска вновь мелькает улыбка, и он крепче прижимает его к себе.
- Знаешь, чего не хватает? – Иван долго смотрит в окно, темно-синие шторы отдернуты, они не закрывают обзор, и тот явно что-то разглядел в томно и медленно опускающемся на землю сумраке. – Снега. Вот, прям хочется…
Франция бросает взгляд за тонкую прозрачную преграду.
- И с каких это пор ты любишь снег, можно узнать?
- С тех пор, как я его не наблюдаю в святое для него время, - Россия чуть хмурится, это кажется неожиданно забавным и даже немного трогательным – совсем как расстроенный мальчик, которого обманули коварные взрослые. – Конец декабря, а где он есть? Только грязь и… Ой, что-то идет…
Ваня спешно поднялся на ноги и едва ли не подскочил к окну.
Франциск тихо хмыкнул и подпер кулаком висок, облокотившись на мягкую диванную обивку.
- Э, нет… - разочарованно протянул Россия. – Дождь…
- А что не так, родной? Тоже осадки, тоже идут, разве нет?
- Это всего лишь моросящая ерунда, - вольготно устроившийся Франция поджал ноги, и Иван снова плюхнулся на диван. – Новый год без снега – это… какой-то не Новый год.
- Боже мой, как же ты любишь ворчать… - притворно закатил глаза Бонфуа, приподнимаясь и останавливаясь в опасной близости с его ухом, позволяя себе особую роскошь – обжигать дыханием и видеть, как изредка вздрагивают чуть опустившиеся веки.

*

Франция может пить кофе в любое время суток. Его совершенно не волнуют замечания о том, что после него невозможно уснуть.
- Мы все равно не собираемся сегодня спать, - с самым невозмутимым видом заметил Бонфуа, щелкая зажигалкой – вдох, выдох, тонкая струя серого дымка – и он подносит яркий огонек к сигарете, зажатой Ваниными губами. – А о вреде можешь даже не напоминать, Ванюша, это абсолютно бессмысленно.
- Я и не собирался, - Россия пожал плечами, стряхивая тлеющий пепел в изящную пепельницу из закопченного стекла, взгляд скользнул по настенным часам, став несколько обеспокоенным. – Слушай, уже семь минут двенадцатого, а у нас еще конь не валялся.
- Кони нам здесь явно ни к чему, - Франция сделал еще одну затяжку и указал ладонью на плиту. – Гусь скоро будет готов, так что можно накрывать на стол, если ты так переживаешь.
- Еще бы! – Ваня отодвинул от себя кружку ароматного горячего шоколада. – Я в это время обычно уже старый год вовсю провожаю!

*

Когда стихает последний удар, возвещающий о наступлении полночи, они смотрят друг на друга, их фужеры, наполненные искристым праздничным напитком, звучат в хрустальном согласии, на улице слышны взрывы и чьей-то заразительный хохот, Россия в порыве полудетского любопытства отворачивается от Франции, приблизившегося было к нему вплотную, к разноцветным отблескам на запотевшем стекле.
- Красота… - Ваня заворожено смотрит, как густой фиолетовый бархат неба разрывается на сотни ослепительных огней.
Затем поворачивается лицом к лицу не сводящего с него глаз Франциска, несколько секунд окутаны живой тишиной – свист и грохот фейерверков за окном, почти осязаемый стук сердца – их лбы легко соприкасаются.
- С Новым годом, родной…
- Да… И тебя… С Новым годом…
Широкая счастливая улыбка озаряет лицо напротив, в глаза закрадываются хитрые аметистовые блики.
- Ну что, мы выпьем сегодня или как? – Россия отстранился от него, издав короткий призывный смешок. - У нас тут наша безмерно любимая Планета на год старше стала, а еще ни в одном глазу!
- Не переживай, эту оплошность нетрудно исправить, - Франция отпил из бокала, наслаждаясь богатым букетом, наблюдая за тем, как Ваня, запрокинув голову, залпом опустошил свой фужер. – Солнце мое, это же шампанское – его надо распробовать, ощутить в полной мере, им надо наслаждаться. Кто ж его глушит, как водку?
- Как видишь, я, - фыркнул тот, потянувшись за добавкой. – Да знаю я все это… Просто… Может, я хочу чувствовать себя пьяным, а? Чтоб все кружилось, плыло, и было так хорошо, жарко и легко-легко…
Франция мягко забрал у него наполненную емкость, поставив на край стола, и прихватил губами его губы.
- Для этого совсем необязательно напиваться, есть гораздо более приятный способ, - он неторопливо опустил его на диван. – И заметь, никакого похмелья с утра.
- А вот тут ты неправ, - шепотом отозвался зачарованный Россия – Франция никак не мог понять, что действовало на него больше - игристое вино, магия праздника или его родной язык? Должно быть, все вместе. – Почему тогда все тело болит, и хочется еще?
Франциск не ответил, а только слегка усмехнулся, чувствуя, как спину обвивают теплые руки.
- Эх, за эту ночь нужно столько всего успеть… Погулять по Парижу, сфоткаться у елки, подебоширить у Англии, передать привет и отборный русский мат по спутнику Джонсу, сестренкам позвонить, а еще… Я хочу танцевать!
- Успеем, родной, успеем. Эта ночь принадлежит всем нашим желаниям.
И он, не удержавшись, поцеловал уголок приоткрытых губ, пока с улицы доносились радостные поздравления на французском.