— Н-не трогайте меня!!! – закричал Китай, чувствуя, как Франция закатывает его рукав, — Не прикасайся ко мне, похотливый извращенец!!! – Англия тем временем уже подготавливал шприц.
— Не дергайся, Яо, — Артур постучал по игле, — Если не будешь дергаться, то больно будет совсем чуть-чуть...
— НЕТ!!! Не надо!!! – Ван резко содрогнулся в руках Франции, — Не смей!!!
Но рука Англии была неумолима. Холодный металл искусно вошел в кожу, проникая прямо в вену, — Ааа... Нет, не... Ах... – опиум подействовал мгновенно.
Англия жестом потребовал, чтобы Франция отпустил Яо.
— Китай, а ты знаешь, как действует опиум? – с издевкой спросил Артур, — Особенно тот, что вводят внутривенно? Человек, получивший такой укол, переживает так называемый "флэш" еще с иглой в вене, — Ван с трудом сфокусировал взгляд на Киркленде, его начало немного трясти, — Чувство, как будто тысячи игл плывут в сосудах всего тела. Очень сильное ощущение. Похоже на оргазм, правда? – Англия аккуратно раздвинул ноги Яо, — После флэша наступает состояние, физического онемения, в общем, полного расслабления, — китаец с трудом удерживал себя в сознании и не мог даже пошевелиться, — А функции интеллекта приближаются к нулю, — Артур легким движением дернул завязки на штанах Яо, — И я теперь могу сделать все что захочу, не так ли? – Китай понимал, о чем говорит Англия, но ничего не мог поделать.
Британец грубо поглаживал оголенные ноги Китая. Вскоре, к этому занятию присоединился Франция. Их руки часто сталкивались, и скоро это начало раздражать Артура.
— Ну, так что? – этот вопрос прозвучал до неприличия двусмысленно.
— У меня есть еще кое-какие дела... Тороплюсь.
— Черт с тобой, ты первый, — Англия встал с кровати и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Вышел Франциск, примерно через час.
— Теперь он твой...
Англия брезгливо представил, что с Китаем мог сделать Франция, с его-то фантазией.
— Проваливай.
— С удовольствием.
Яо лежал распластанным на кровати, волосы распущенны, а на закрытых глазах огромные капли слез.
— Ой, какое зрелище! Сколько драматизма! Я прям, рыдаю, — Англия рывком поднял бедра китайца, — Посмотрим, что от тебя еще осталось... – Киркленд ввел в него палец, — Оу, а Франция постарался, как я погляжу, — блондин потрепал щеку Яо, — Ну, да. Такая милая шлюшка...
Глаза Поднебесного резко распахнулись:
— Да как... ты смеешь... – задыхаясь, выпалил он, — Называть меня шлюхой...
— Ну, после того, что я сейчас сделаю, тебя нельзя будет назвать иначе.
— Ты!.. Ах! – Англия даже не удосужился сделать это вторжение терпимым для Китая.
Но через какое-то время возбуждение взяло свое и...
— Хе… Да ты подмахиваешь! – Артур начал еще грубее насиловать Яо, — Давай, шлюха! Кричи! Кричи громче! – от каждого толчка Ван выгибался, шипел и стонал от боли, — Тебе нравится?
— Н-нет!.. – из последних сил прокричал Яо.
— Ну и отлично! – еще несколько мучительных минут, и Англия прекратил эту пытку, — Теперь ты – шлюха, — заключил он, застегивая ремень своих брюк.
Деверь закрылась.
Артур ушел, оставив Китай лежать на кровати в беззвучных рыданиях:
— Ненавижу вас, ару... Ненавижу вас всех... – шептал он, давясь собственными слезами.

***

Так прошло несколько лет.
Яо прочно сидел на опиуме, который привозил Англия, а тот жестко насиловал его, в обмен на эту отраву. Однажды Китай даже попытался прекратить это, но ничего не вышло. Артур избил Яо до полусмерти, а затем снова изнасиловал.
И вот, однажды утром, Китай сидел на крыльце и наблюдал рассвет:
— Когда же все это прекратится, ару?.. – Ван закрыл лицо руками, в попытке вытереть слезы.
— Эм... Простите. Можно мне зайти? – раздалось из-за низких ворот.
— А? – Китай никого не ждал, — Кто это?
— Я Россия, — смущенно раздалось из-за калитки, — Ты, наверное, не помнишь меня...
— Так ты страна? – китаец был удивлен. Знакомство с новой нацией, а он в таком виде. Неудобно как-то.
— Да.
— Э... Заходи, ару.
Открыв дверь, Яо опешил, перед ним стоял высокий молодой человек, в немного потрепанной одежде и длинном бежевом шарфе.
— Ох... Я помешал? Простите... – Иван заметил слезы на щеках Китая.
— Нет-нет! Все в порядке... – Поднебесный поспешно принялся вытирать капли с лица, — Так, что ты хотел?
— Эм... Ну, я познакомиться, а мой босс, подписать договор о наших границах.
— А... Хорошо, ару.
— А что случилось? Ты плохо выглядишь...
— Ну... Я сейчас не в лучшей форме... Была война и я... я проиграл.
— О... Я понимаю. Со мной когда-то было точно так же. Твой брат, Монголия, командовал мной почти 250 лет.
— А как же ты...
— Однажды пришлось дать ему отпор. Было страшно, но я это сделал. И, как видишь, я теперь свободен, — Иван улыбнулся, — Почему бы тебе не поступить так же?
— Не могу... Я слишком слаб для этого...
— Тогда попробуй договориться. Иногда это тоже помогает.
— Спасибо за совет.
Россия оглянулся.
— О! Кажется, мне пора. Было приятно... Постой. Так как тебя зовут?
— Ван Яо.
— А меня Иван. Иван Брагинский, — он был уже за порогом, но обернулся через плечо, — Был рад встретится с тобой!
Улыбка Ивана согрела израненное сердце Яо, и уголки его губ дрогнули:
— Да... Я тоже, ару...

***

Прошло некоторое время.
Настал момент, когда английский корабль снова прибыл в порт.
— Китай! – Артур с гадкой улыбочкой спускался по трапу, и, оказавшись рядом, грубо схватил Яо за талию, притягивая к себе, — Ты не рад меня видеть? Я привез тебе кое-что...
— Да пошел ты!!! – Китай резко оттолкнул руки Англии, — Я... Я больше не стану это принимать! Не смей больше впихивать мне эту дрянь!
— Оу, ты сегодня не в духе... Но ничего, мы это исправим...
— УБЕРИ РУКИ!!! – Ван резко развернулся и ударил Англию.
— Ах ты, маленький...
— Заткнись! Вот – деньги, тебе и твоему приятелю Франции! Бери мою землю, моих людей, и чтоб духу твоего здесь больше не было!!! Понял?!
Англия опешил. То, что предлагал Китай, было выгодно, но... неожиданно.
— Хех... – он вытер кровь с разбитой губы, — Ладно... Как будет угодно. Но учти, ты такой слабый, что этим не замедлит воспользоваться кто-то другой. Япония, например.
— Он мой брат! Он никогда не станет...
— А ты уверен? Мы тут недавно, кхм, очень близко поговорили, и он сказал, что ты докучаешь ему своими проблемами в последнее время...
— Что? – глаза Китая широко распахнулись, — Вы что...
Англия потрепал Яо по щеке:
— Да, вот именно, мой Поднебесный... Ты уже давно, не его старший брат.
— Убирайся!!!
Англия звучно засмеялся и поднялся по трапу.

***

— Кику! Как же так, ару?! – кричал Китай, лежа на земле. Из свежего разреза на спине хлестала кровь, заливая все вокруг, — Мы же братья!!!
— «Братьями» мы были, когда я был маленьким, а сейчас... – Япония провел лезвием под самым подбородком Яо, — А сейчас я вырос. И мне нужна земля. Понимаешь?
— Но, Кику!!!
— Молчи.
На щеках Китая снова выступили слезы.
— Ладно, ару... Забирай Тайвань... Она милая девочка, ару... Не делай ей больно...
— Этого мало.
— Хорошо, я дам тебе деньги... Но их немного...
— А еще я буду строить свои заводы на твоей земле. Согласен?
— Да, ару...
— Отлично.
Кику убрал лезвие от лица Китая и, развернувшись, пошел прочь из дома Яо, оставив его истекать кровью.

***

Очнулся Ван дома, перевязанный и укрытый одеялом. Из кухни доносился приятный, незнакомый запах. Когда Яо попытался встать, резкая боль сковала спину, а с губ сорвался болезненный стон:
— Эй-эй! Тебе нельзя вставать! — из кухни выбежал перепуганный Россия.
— Иван? Ч-что ты тут делаешь, ару?
— Тебе помогаю. И с этим пытаюсь не отдать Японии Порт-Артур.
— Ах, это...
— Что здесь произошло? Я прихожу, а ты весь в крови, без сознания! Кто это сделал?
— Япония, ару... я думал, он хорошо ко мне относится... А он... – на глазах Яо выступили слезы.
— Ну, тише... Тише... – Россия прижал его к груди, — Ты в этом не виноват... Да, Япония поступил подло и недостойно, но твоих слез это не стоит!
Эти слова были абсолютно искренними, Китай даже подумал, что не безразличен Ивану:
— Я знаю, ару... – впервые за столько лет Яо не испытывал неприязни от чужих прикосновений. Рядом с Россией, таким сильным и трепетным, ему захотелось побыть слабым, хотя бы ненадолго, настолько, чтобы успокоиться и придти в себя.
— Как ты себя чувствуешь? – Иван немного помедлил, прежде чем ослабить объятья.
— Плохо, ару... У меня нет ни денег, ни людей... Боюсь, если не произойдет чудо, я могу... Я...
Брагинский взял его за руку:
— Я понял тебя... Не надо. А насчет чудес... То я могу стать таким чудом, если ты хочешь.
— Т-ты поможешь мне? – в глазах Яо появилась искренняя надежда, мольба. Наверное, такими же глазами смертные смотрели бы на ангелов.
— Да, но... У меня будет одно условие... Ты не будешь больше связываться с этими пижонами, по крайней мере, без моего ведома, хорошо?
— Да, ару.
— И еще... Одолжи мне Порт-Артур, просто моему боссу он сейчас очень нужен...
— Но Япония, ару! Он... Он может захватить порт! Тогда я перестану его контролировать...
— С Японией я как-нибудь сам разберусь, а ты сейчас должен отдыхать, и набираться сил. Хорошо?
— Угу... – Иван, наконец, отпустил его плечи и бережно уложил на подушку, словно фарфоровую куклу, которая при неосторожном движении может дать трещину.
— Ты, наверное, есть хочешь? – неожиданно вспомнил Россия.
Ван кивнул.
— Да, ару...
— Подожди минутку, я сейчас...
Россия ушел на кухню, и через пару минут вернулся с тарелкой, наполненной чем-то, судя по запаху, очень вкусным.
Яо ел не отрываясь, временами бросая взгляд на улыбающегося Ивана. Когда тарелка опустела, китаец упал на подушку, и тут же взвыл от боли. Рана на спине, судя по всему, снова разошлась.
— Китай! – в то же мгновение Россия подхватил его на руки, по щекам Вана потекли слезы, — Тихо... Только не двигайся... – шептал Иван, накладывая новые бинты, — Это скоро пройдет... – Яо обвил руками его шею, давая беспрепятственно перевязывать себя, — Тебе больно?
— Да...
Иван кивнул, и продолжил накладывать повязки как можно быстрее.
— А теперь? – тихо спросил он, закончив свою работу.
— Сейчас гораздо легче... Спасибо, ару... – Китай совсем не смущало то, что он все еще сидит на коленях у Брагинского, обвив руками его шею. Неожиданно что-то внутри перемкнуло, и Яо захотел поцеловать Ивана, ведь его губы были так близко... Стоило лишь чуть податься вперед. Но капля здравого смысла все-таки перевесила, и он позволил уложить себя на подушку.
— Яо...
— Что, ару?..
— Мне пора... Надо идти...
Внутри Вана появилось неприятное, ноющее чувство... Россия был первым, кто за столько лет проявил к нему внимание и заботу, и Яо очень хотел как-нибудь его отблагодарить...
— Иван... – китаец с трудом сел на кровати, оказавшись совсем близко к лицу Брагинского.
— Да?
Когда чужие губы коснулись его собственных, Россия даже не успел ответить. Поцелуй был не очень длинный, но все же достаточно долгий, что бы осознать его.
Наступила пауза.
— Россия..? — Брагинский не отвечал, — Иван! П-прости, если я...
— Нет-нет... Просто, тебе плохо, и... Может, мне побыть с тобой еще?
Яо понимал, что сказав «да», он проявит в вышей степени эгоизм, а сказав «нет» рискует сделать себе еще больнее, снова обрекая себя на одиночество.
Но он сделал свой выбор:
— Нет... Ты должен идти, — Ван лег на подушку и отвернулся лицом к стене, чтобы скрыть набежавшие слезы.
Россия осторожно провел рукой по темным волосам и тихо вышел из комнаты.

***

— Япония...
— Хм?
— А тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?
Кику заметил тяжелый взгляд лиловых глаз, брошенный из-под ресниц.
— О чем ты?
— Я про Порт-Артур. И про Маньчжурию. И про Корею. А еще о том, что ты предал Китай...
— Не тебе меня учить, Россия. Порт-Артур твоим никогда не был, не говоря уже о Маньчжурии и Корее, они принадлежат Китаю, которого, как ты уже догадался, я победил в честном бою.
— Ну, если «честным боем» ты называешь удар в спину, то я согласен. Япония, признай, ты предатель. Предатель, который продался врагу собственного брата.
— Заткнись!
На лице Брагинского появилась язвительная ухмылка:
— Не нравится, когда тебе говорят правду? Да, Япония?
В груди Кику клокотал гнев. Да как он смеет?!
— Я сказал, заткнись!!!
— А ты знаешь, как Китай плакал? Даже зная, почему ты так обошелся с ним, он рыдал у меня на руках, истекая кровью!
— Замолчи... Это... не может быть правдой...
— Я до сих пор чувствую вкус его слез на своих губах.
В этот момент глаза Кику широко распахнулись:
— Ты...!!! Убирайся!
Иван громко засмеялся, но звучал этот смех совсем не весело:
— Это так странно, не правда ли? Чувство потрясения непередаваемо по своей сути...
Это стало последней каплей. Хонда набросился на Ивана, отчаянно ударяя его по лицу.
Брагинский поморщился:
— Ты такой глупый, Кику... Ты мог все изменить, Китай простил бы тебя... — Иван проигнорировал очередной удар и направился к двери, — Я оставлю Порт-Артур и Маньчжурию, только если ты оставишь Китай в покое. Согласен?

Япония яростно сжал кулаки, так, что кончики его пальцев побелели. Но при этом Кику не произнес ни одного слова, даже прожигаемый неистовым гневом изнутри, он молчал. Россия приостановился в дверном проеме, ожидая ответа. Секунды тянулись мучительно долго.
— Молчание – знак согласия, — заключил Брагинский, громко закрыв за собой дверь.

Хонда почувствовал, как его ноги беспомощно подкашиваются, как к горлу подступил комок, и как слезы предательски выступили на его глазах. Он беспомощно прислонился спиной к прохладной стене и съехал по ней на пол. Из его груди сначала вырывались хриплые всхлипы, которые, через несколько минут, сменились болезненно-нервным хохотом.

***

После того, как Россия немного помог Китаю подняться на ноги, его ждало еще много неприятных сюрпризов, которые, в прочем, сюрпризами и не являлись. Это была закономерная реакция на Опиумные воины, войну с Францией, нападки будущих стран Оси, революции... Все это словно слилось в единый ком, черную полосу, оставляющую за собой темно-серое небо и толпы изученных, недовольных людей, наверняка уже не раз испачкавших свои руки кровью.
Хаос и безвластие...
Голод и нищета...
Пустота и боль...
Боль не только физическая, но и душевная.
Боль, поражающая сильнее любого оружия...
Боль от сводящего с ума одиночества.
Когда все отворачиваются от тебя, оставляют тебя наедине с твоими душевными ранами, на которые всем наплевать.

... Но однажды, среди очередного поля боя, заваленного еще не остывшими трупами, заполненного стонами раненых, и запахом пороха, Яо увидел Его.

Россия был уже не тем юношей, которого Ван совсем недавно отчаянно целовал в губы. Это был высокий, сильный молодой мужчина, с горящим изнутри лиловым взглядом и все той же полуулыбкой на устах. Его длинный, залитый кровью шарф развивался по ветру, словно знамя, призывая поднять обессилившую голову, встать, превозмогая боль, и идти, не обращая внимания на искалеченное тело и, разорванную в клочья, душу.

— Россия... – губы Яо дрогнули в беззвучном шепоте. Он понимал, что Иван не сможет услышать его в этой канонаде выстрелов и криков.
Но Россия услышал.
Брагинский медленным, но уверенным шагом приближался к Яо. Каким-то совершенно необъяснимым образом ни одна пуля не попала в него, ни один солдат не попробовал нанести ему удар и ни одна из мин, которыми был усеян почти каждый сантиметр поля, не взорвалась от прикосновения его ноги.

И вот, они стоят лицом к лицу, вдох к выдоху...
— Россия... – снова шепчет Яо, обнимая Россию, так крепко, как только может, впиваясь в его шинель своими тонкими, израненными пальцами.
Наконец, он набирается сил, поднимает глаза и встречается с Иваном взглядом.
— Яо... – сильные, гибкие руки Ивана прижимают его плотнее. Ван с жадностью втягивает запах цветов и водки, пороха и запекшейся крови, сливающийся в единое, яркое воспоминание. Так может пахнуть только он.

Неожиданно, словно заключительный аккорд симфонии, раздается оглушительный взрыв, и канонада выстрелов прекращается.
Ее сменила необыкновенная тишина. Она словно обволокла все вокруг туманом, поглощающим любой звук.

Китай прижался ухом к груди Ивана и даже через шинель почувствовал, как беспокойно и сильно бьется его сердце.
Они стояли, обнявшись, на поле боя, в странной обволакивающей тишине, прислушиваясь к дыханию друг друга.

— Я так хотел тебя увидеть, ару... – Яо убрал руки со спины Ивана и обвил их вокруг шеи Брагинского.
— Я тоже, Яо... Я тоже...

***

Казалось, это было лучшее время в его жизни.
Он не просто любил Россию, он жил им.
Каждый вдох Ивана был его собственным вдохом.
Каждое слово Ивана было его словом.
Каждая рана Ивана была его раной.

Но вскоре стало происходить что-то странное. Россия осунулся, стал раздражительным, и в его взгляде все чаще стала проблескивать искра безумия.

— Яо...
— Да, ару.
— Ты... любишь меня? – Иван сидел на краю подоконника и смотрел на угасающее солнце.
Китай насторожился:
— Иван, что-то случи...
Голос Брагинского был тусклый, под стать заходящему за окном солнцу:
— Яо... Просто скажи... Ты любишь меня?
Поднебесный встал с дивана и подошел поближе:
— Да, ару... Я люблю тебя больше всего...
Иван отвел взгляд от окна, и устало вздохнул:
— Яо... Пообещай мне, что чтобы не случилось... Ты всегда будешь помнить... Что я тоже люблю тебя больше всего...
Китай начал беспокоится. Сердце в груди билось все тревожнее, все быстрее.

Стало страшно.

Россия встал с подоконника и направился к двери.
— Иван, куда ты? – Ван старался говорить как можно спокойнее.
Только в дверном проеме Брагинский обернулся и печально улыбнулся Китаю:
— Прости меня, Яо...

Больше Китай не увидит Россию... прежним.

***

«Почему, Иван?.. Почему ты не сказал мне все тогда, ару?! Я бы не бросил тебя! Я бы разделил все трудности вместе с тобой! А ты просто ушел!!!
Прости, что я тогда возненавидел тебя, ару... Я просто подумал, что ты разлюбил меня! Но...
Я ошибся. Ты просто не хотел причинить мне новые страдания... А я забыл твою просьбу, ару... Забыл твои руки, твои губы, твой голос... Какой же я глупец! – Китай стоял на краю скалистого берега, держа в руках потрепанную от времени фотографию, — Ты чувствовал, что слабеешь, чувствовал, что грядут перемены... Но ты ничего не сказал мне! Ты предпочел все решать сам! Но ты не должен был так поступать! Ты ведь понимал, что рискуешь в той игре, где ставка – твоя жизнь, но тебя это не остановило!

Ты проиграл...

А я сейчас стою здесь и... ничего не могу с этим сделать... – по щекам Яо потекли блестящие ручейки, — Но я не могу поверить... Что тебя больше нет... Просто нет... Твой дом пуст... Прибалты разбежались, как только прочувствовали, что ты дал слабину... Сестры ушли позже, хоть и по приказанию боссов...
Я не могу так... Не могу... – слез текли по щекам безудержными потоками, из груди рвался отчаянный крик, мольба, — Так не должно было случиться!!! Я никогда не прощу их! Не прощу тех, кто подвел тебя под это!!! Америка, Япония, Англия... Это их вина!!! – голос Китая смешивался с шумом морского прибоя, пока не превратился в шепот, — Я так скучаю... И пусть ты никогда не услышишь меня... Я хочу сказать, что до сих пор люблю тебя больше всего...»

Китай отпускает фотографию, и ее тут же уносит морским ветром. Яо отступает на шаг, затем на еще один, пока не набирается сил, чтобы совсем отойти от берега.

Теперь ему предстоит еще одно важное дело – Всемирная конференция.

***

В зале царила немного напряженная обстановка. Все, конечно, старались сохранять спокойствие, но все-таки невольно задерживали свои взгляд на единственном пустующем кресле.

— Он больше не придет... — после этих слов в зале воцарилась тишина.

У стран были смешанные чувства.
Кто-то скрывал радость, прибалты, например.
Но это были скорее исключения. Большинство было в подавленном настроении.
Америка, хоть внешне и сохранял напускную жизнерадостность, в душе был ошеломлен потерей своего главного конкурента и соперника.
Англия скрывал за внешним спокойствием искреннее потрясение. Неужели Россия больше не испугает его своей жуткой аурой? Неужели не оборвет его на полуслове своим, до ужаса, елейным тоном? Неужели...
Как могла такая, с виду, огромная, богатая и сильная страна, как СССР, просто исчезнуть? Они ведь всегда считали, что Россия не упадет, никогда не сломается и что так будет всегда.
А Китай сидел молча. Он уставился в окно и только изредка обводил взглядом присутствующих в зале.
«Глупцы, ару... Сами же свели его в могилу, а теперь делают вид, что они тут ни при чем...»

После затяжной паузы все начали вяло обсуждать какие-то мелкие вопросы, которые никому не были интересны.

Неожиданно раздался тихий стук в дверь. Все резко вздрогнули и прислушались, затем осмотрелись. Вроде, все на месте, даже Канада.
-Войдите, – Америка решился прервать затянувшееся молчание.

Дверь немного приоткрылась. И все присутствующие устремили свои взгляды на... Россию?!

Или нет?

Но вошедший человек был его абсолютной копией. Правда, одет он был иначе, вместо военной шинели – черный, матовый пиджак, из-под которого виднелась белая водолазка. Но поверх нее был все тот же бежевый шарф, а на его лице все та же странная полуулыбка.

— WTF?!! Призрак России!!! Help!!! Он вернулся из преисподней, чтобы отомстить!!! – на лице Англии читался неописуемый ужас.
— А?! – отозвался вошедший, ощутимо нервничая, — Что это с ним? Я что-то сделал не так, да? Я просто... просто...
— Стоп-стоп-стоп! Погодите! – воскликнул Америка, жестикулируя в привычной ему манере, — Ты... вообще кто?
— Я – Российская Федерация.
— То есть, ты, типа, Россия, что ли? – откуда-то из-под стула раздался голос Польши.
— Да, наверное... Я просто еще не совсем освоился и не всех помню...
На этой фразе ожил Англия:
— А кого ты помнишь?
— Ну, тебя-то я не забыл, Англия, — британец снова впал в состояние анабиоза, — Еще помню тебя, Америка. Вас, — Иван указал на торчащие из под стола ноги прибалтов и Польши, — Германию, и тебя... Китай.
Яо и так не отрывал от России взгляда, а при упоминании своего имени чуть ли не подскочил с кресла. Ему хотелось подойти, прикоснуться, убедиться, что это не иллюзия. Но он все-таки удержался на месте.
— И... что ты теперь будешь делать? – спросил Германия.
Россия ненадолго задумался, бросив взгляд куда-то вверх, словно в поисках подсказки на потолке, но, не найдя ее, снова опустил глаза и выдохнул:
— Жить...
Этот ответ, как ни странно, всех успокоил. Сразу же вспомнились проблемы вселенского масштаба, а за столом появилось приятное оживление.

***

Яо еле дождался окончания конференции. Он просто не мог поверить! Россия жив! Тот, кого он считал безвозвратно утерянным, появился вновь, соединив его, разбитое на тысячу осколков, сердце воедино.
— Иван... – голос Китая был тихим, но четким.
— Что, Яо? – Россия окинул его изучающим взглядом, словно впервые увидел. От этого Китай немного растерялся.
— Мы можем поговорить?
— Почему бы и нет? – непринужденно ответил Иван, — Вот только... Я немного тороплюсь, и лучше бы нам поговорить позже, в более непринужденной обстановке.
— А... Где ты хотел бы встретиться?
— Ну... – Россия смущенно опустил взгляд в пол, — Давай встретимся на поле... с подсолнухами. Оно рядом с моим домом.
— Хорошо, — согласился Китай, старательно скрывая радость, — А когда?
— Сегодня вечером, — после этого Иван развернулся и направился к выходу, но уже за порогом обернулся через плечо, — Я рад снова с тобой познакомится, Яо...
— Я тоже, ару...
Когда дверь закрылась, Китай был готов броситься следом, и лишь пристальные взгляды остальных стран удержали его от этого.

***

Наступил вечер.
И вот, они снова на поле. Но на этот раз здесь нет тел погибших солдат, канонады выстрелов и горького запаха пороха. Они стоят по разные его стороны, и Китай снова, одними губами шепчет его имя, надеясь, что для Ивана это еще что-то значит:
— Россия...
И он оказывается прав.
Иван так же медленно, как тогда, приближается к Яо, но не слышно даже потрескивания сухих стеблей под его ногами.
— Яо... – Иван наклоняется, и Китай крепко обнимает его за плечи.
— Россия... – Яо вновь и вновь жадно втягивает Его запах.
Запах цветов и водки, пороха и запекшейся крови.
Так может пахнуть только Он.
Иван плотнее прижимает хрупкое тело к себе, а потом осторожно, кончиками пальцев, проводит по его щеке.
— Я так хотел тебя видеть, Яо...
Китай лишь плотнее вжался в бежевый шарф, и прошептал:
— Я тоже, Иван... Я тоже...

-fin-