***

Я собирался на заседание ООН, но из-за ужасной погоды у меня был выбор: либо приехать раньше, либо опоздать. Тяжело вздохнув, решился потратить пару часов, но не выглядеть глупо перед всем миром. Кстати, это очередной саммит по вопросу глобального потепления, и какая сволочь это придумала? На улице небывалая холодина! Потом вспомнил, что этой сволочью оказался я сам. Хех...

Будучи уверенным, что я приехал самым первым, зашел в помещение и, развалившись на кресле, сложил ноги на стол. Теперь придется скучать...

Раздался какой-то шорох и слева от меня появился Брагинский, как черт из коробки.

— Привет! — бодро поприветствовал меня.

— А-а! - от неожиданности я перевернул кресло и упал, ударившись затылком об пол. Даже показалось, что вижу звезды.

— Ты в порядке? — обеспокоился Россия, склонившись ко мне.

— Откуда ты взялся?! — злюсь, давно меня так не пугали.

— А-а, я карандаш уронил под стол, нашел сразу несколько, — смеется как ребенок. — А потом смотрю, и ты появился!

Я все еще не встаю, пытаясь прийти в себя после такого приема. Последний раз видел Брагинского, когда был у него в гостях. Да, есть о чем вспомнить, конечно.

Тут замечаю, что лежу с раздвинутыми ногами перед ним, и это обстоятельство крайне смутило меня. Резко вскакиваю на ноги, наверно заметно покраснел, а Россия хитро так щурится. На самом деле он очень проницательный, но делает вид, что дурачок.

— А ты что так рано пришел? Это мне через океан лететь, кроме того, тебя все равно этот саммит не интересует, так как и так живешь в вечной мерзлоте, — не знаю почему, но я продолжаю злиться. Или у меня такое настроение, что поругаться охота?

— В вечной мерзлоте? Это в ледниках, что ль? — он никак не реагирует на мою дерзость.

Вернее, только шуточки отпускает.

— Вообще-то, я предполагал увидеть тебя первым.

— Э-э? — не могу скрыть свое волнение и смущение. — К гадалкам ходил? Насколько помню от Англии, ты хорошо умеешь владеть магическим искусством.

— Нет-нет, что ты! Все гораздо проще, посмотрел маршруты самолетов, и у тебя было только два выхода, либо прилететь сейчас, либо опоздать, — скромно засмеялся он и искоса посмотрел на меня. — А Артур старый маразматик, который видит черт знает что... Меньше слушай его и мир покажется проще.

— Я сам решу кого мне слушать! — неудачная попытка повлиять на меня.

— Тогда тебя из своего списка еще долго не буду вычеркивать...

— Какого списка? — удивляюсь и замечаю, как Брагинский достает из кармана записную книжку с надписью «Страны, живущие в своем эльфийском мире».

— Можно поинтересоваться? По какому критерию ты их делишь? — скептически заверяю.

— Хм... — задумался он. — Те, кто считает меня агрессивной империей Зла, тот и числится в этом списке.

— Чего?! Тогда там записаны все, кроме тебя.

— Хм... там Белоруссии нет! — ответил он и, застыв, закрыл лицо руками. — Она очень жуткая...

— Согласись, ты же не просто так заработал такую репутацию, — уверяю его.

— Возможно, но я не демон и не исчадие ада, просто редиска, — довольно серьезно ответил Иван, даже с нотками детской обиды. — А Артур всегда преувеличивает!

Я не выдержал и засмеялся, так вот в чем дело! Прилагать столько усилий, для доказательств того, что он просто редиска! Ах, этот странный и самокритичный Брагинский...

В груди разжегся новый огонек — это знак того, что этот человек мне нравится все больше и больше. Странно, раньше он столько сил прилагал, чтобы всех напугать, а теперь напротив, хочет показать себя с хорошей стороны.

— Немного парадоксально, но Европа в моих глазах кажется агрессивной, а Восток слишком чужим. Другие континенты удалены. Как бы не пытался с кем-то сдружиться, я всегда делаю что-то не так. А Прибалтийские страны так сильно боялся потерять, что перестарался и они ненавидят меня больше, чем кто-либо в мире, — немного грустная улыбка.

— Это только твоя заслуга, — жестокие слова говорю. — Ты держал их у себя насильно, словно зверушек, а играл как с куклами. Чему удивляться? Глядя на Латвию, я чувствовал, как пол под ногами вибрировал из-за его дрожи, даже когда он просто думал о тебе.

— Ха-ха! Он все время думал обо мне! Так охота снова потискать его за щечки! — вдруг восклицает он, но тут же успокаивается. — Мне больно от их ненависти, ведь по-своему, но я их люблю, - Россия прикладывает руку к своей груди, а лицо сияет счастьем, но уже утраченным, от которого остается ощущение грусти.

— Когда они ушли, мне показалось, что каждый безжалостно вырвал по куску из моей души, и образовалась пустота. Ее нужно чем-то заполнить, хочу сказать им о том, что я действительно их люблю как семью, но они не поверят. Их ненависть так сильна, что ослепила и оглушила их разум. Теперь для них я агрессор, который жаждет их уничтожения, поэтому они яростно ищут поддержку у сильных мира сего, например у тебя...

Иван закончил свою длинную речь, и покосился на меня, а еще говорят, что это надо мной клубится облако пафоса! Но тут до меня начинает доходить одна вещь, которую не замечал. Вдруг вспомнился наш разговор, вернее ссора о ПРО в Прибалтике. Это не просто борьба за влияние и его старая паранойя, как я подумал изначально.

— Ты ревнуешь? — интересуюсь прямо в лоб.

Надо же! Он вздрогнул и покраснел, как мило...

Не отвечает, отводит взгляд, значит я прав. Он как брошенный ребенок, отчаянно желает вернуть хотя бы отношения, но его ненавидят. А тут еще я подливаю масла в огонь! У него есть повод злиться на меня. Когда я брал Литву к себе на заработки, он был подобен разъяренному льву, и как мне потом рассказывали, здорово отыгрывался на остальных. Да, он действительно зол и сейчас, но не показывает вида, потому что борется со своей ненавистью, терпит. Ай, да молодец!

— Все! Вычеркивай меня из своего эльфийского списка! — энергично так получилось потребовать.

— Почему это? — сощурился он.

— Потому что ты действительно хороший парень! — смеюсь и хлопаю его по плечу.

— По какому критерию ты так резко поменял мнение?

— Потому что ты борешься с ненавистью в себе и хочешь вернуть то, что потерял не из тщеславия, а из любви! Хотя и странная у тебя любовь, конечно...

Он роняет все свои карандаши, которые нашел под столом. О, боже! Сегодня такой чудный день, я снова его вогнал в краску.

— Теперь остается ждать, когда ты перестанешь меня считать злом, — продолжаю свой диалог. — Кстати, ты сказал, что знал о моем появлении. Шпионишь? Зачем?

— Я соскучился, и очень хотелось побыть с тобой наедине, — неожиданно честно произносит Брагинский, хватает меня за ладонь и подносит ее к своим губам.

Теперь моя очередь краснеть, как рак. Он всегда прощает мне дерзость, но в отличие от других стран, всегда на «ты», даже когда его уровень развития резко упал. Дикий парень, без каких либо рамок...

— Скажи что-нибудь безумное! — мне вдруг захотелось чего-то захватывающего.

— Давай займемся любовью прямо здесь и при этом сыграем в ролевую игру, — вот, сразу сказал то, чего хочет.

— А если кто-то войдет? — хохочу как неприличная девица.

— Извинимся и скажем, что занимались лечебной гимнастикой.

— Йогой, что ли? Не поверят!

Уже не знаю, кому пришло это в голову, но мы почему-то стали разыгрывать героев из бразильских и мексиканских сериалов. И просто перекидывались различными шутками и пародиями, временно позабыв о том, что собственно собирались делать.

— Хулия! Ты постоянно изменяешь мне с Карлосом! — он обозвал меня довольно смешным мексиканским именем.

— Ах, Хуан! Это не правда! Я все еще девственница! — полностью вхожу в роль.

— Так докажи мне это!

Бросаюсь к нему в объятья, пригвоздив к креслу. Целую любовника так же страстно, как это показывают в мыльных операх. Раздеваю, снова целую и ласкаю.

— Не слишком ли бодро для девственницы? — раздался флегматичный голос Артура.

— Отвали, сучка крашенная! — в роль я действительно вжился, но не сразу распознал других действующих лиц.

— Как ты меня назвал?! — разгневался Англия.

Кроме него в помещении находились еще Дания, Япония, Франция и Германия. Франциск тут же дал клиническую смерть от носового кровотечения. Дания улыбнулся, у Германии разыгралась мигрень, а Кику с интересом разглядывал нас.

— Ваня-я-я, — вдруг промяукал Япония, придав его имени некоторую кавайность.

Оказывается я, так стремительно развивал отношения, что успел раздеть Брагинского по пояс, расстегнуть молнию и схватить его за возбужденный член.

— А мы тут... лечебной гимнастикой занимаемся, извините, — отчитался так, как сказал мне Россия, хотя понимаю, что это было шуткой с его стороны.

— Кама сутрой, видимо, — заметил Артур, опередив мысли Кику. Черт, как неловко, но прячу достоинство Ивана обратно в трусы, осторожно застегиваю молнию...

— Извините, — Россия берет ситуацию в свои руки и прижимает меня к себе так, чтобы прикрыть свою наготу. — Можно вы выйдите, а я оденусь, пожалуйста.

Брагинский и так не любит обнажать свое тело даже передо мной, чего уж говорить о толпе наблюдателей.

— Да что вы говорите? — язвительно проговорил Англия и демонстративно сел за кресло, значит, никуда он не уйдет.

Зловещая аура распространялась вокруг России, но Брагинский отпустил меня, гордо встал и собрался одеваться.

— Нет-нет! Мы не против! — в его ногу вцепился оживший Франциск. — Можешь оставаться в этом виде, оказывается у тебя такое красивое и соблазнительное тело!

Невероятные комплименты посыпались, и Франция не мог больше себя контролировать, нагло щупая моего любовника во всех местах и прикасаясь к его гладкой коже.

— А ну-ка!!! — никогда не видел такого ошарашенного Россию. — По местам, грязные эльфы!

Удар ноги очень силен и Франция оказался припечатан к стене. Взять на заметку, не хватайте Брагинского за ноги, лягнет как лошадь. Присутствующие с ужасом наблюдали за ним, кроме того, в проеме показались Китай и Италия, но они там и замерли. Иван только успел накинуть свою белую рубашку. О, боже, как она на нем хорошо смотрится!
Затем Россия окинул взглядом всех в помещении и неловко засмеялся. Я-то уже давно дар речи потерял от стыда, а ему хватало сил злиться, а теперь еще и хохотать.

— Простите меня, пожалуйста! Это все из-за меня! — его лицо горело, а голос дрожал от смеха.

Ваня подбежал к Франции.

— Извини, не хотел бить, уж больно шаловливые руки у тебя, — в общем, извинялся он в своем репертуаре.

— А это стоило того! — этот виносос даже не в обиде, но подкатывает к моему Брагинскому. Возмутительно! Мало ему треснули... Ой, кажется я ревную!

Иван вовремя отошел от Франциска, чтобы не пришлось снова извиняться за побои.

— Брагинский, ару! Что ты вытворяешь? — Китай был в замешательстве.

— Уже ничего! — энергично отзывается он.

— Боже, эти европейцы, ару...

— Кстати, клевая рубашка! — подает голос Италия и краснеет.

— ...И то, что под ней тоже, — смеется Франция и садится за кресло.

— Господа! Требую дисциплины! — гаркнул Германия и стукнул по столу кулаком. — Мы пришли сюда, чтобы обсудить глобальное потепление, а не то, что у России под рубашкой и в штанах!

— Эм-м... еще не все собрались, а про то, что у Ивана в штанах еще никто не говорил, ару, — заметил Яо, присаживаясь за стол переговоров.

— Ты поздно пришел и все пропустил! — вдруг покраснел Людвиг.

— Врешь! Это не обсуждалось, об этом только ты сейчас подумал, — рассмеялся Англия.

Так забавно! Германия так редко теряет дар речи, молодец Артур.

— За то мы все видели то, что у него в штанах! — оправдывался немец, вызвав заинтересованный взгляд Китая и Италии.

Да, они многое пропустили.

— Но мы хоть не обостряли на этом внимания, в отличие от некоторых! — Артур спорит как настоящий английский джентльмен. Хотя, почему как?

— Я тоже посмотрел! — засмеялся Франция, отчего Людвиг сел и замолчал.

— Да кто бы сомневался, ару, — вздохнул Яо.

— А ты что? Жалеешь, что не пришел раньше? — ответил Франциск.

— Ой, чего я там не видел, ару?

— Э-э?!!

Я в особенности прислушался, какая-то игла уколола меня в сердце и продолжает проникать в плоть. Так все-таки у них что-то было, а возможно и есть. А-а! Хочу знать правду!

— Э-это... я... я в смысле... — Китай краснеет и заикается. — Он меня приглашал в баню, ничего такого!!!

— А что было в бане?!! — тут я нарушаю свой обет молчания.

— Вот именно! Ведь мы говорим об его органе в рабочем состоянии! — поддержал меня Франция.

— Кьяяяя!!!

Видимо Яо так и не понял, что тут собственно произошло, и выбежал из зала заседания.

— Кстати, а где Брагинский? — заметил Артур.

Осмотревшись, я додумался заглянуть под стол. Да, он сидел на полу, обняв колени.

— Извини, это было очень невежливо обсуждать тебя в твоем присутствии, — заговорил Англия, тоже заглядывая под стол. — Но этот поток невозможно было остановить. Тебе есть что добавить?

Россия внимательно посмотрел на моего старшего родственничка.

— Да, — твердо сказал Брагинский. — Почему я с собой ружья не взял?

Темнота под столом показалось настолько густой, что все подняли ноги словно детишки, испугавшиеся бабайку. Я тоже поджал под себя ноги, но, покраснев от собственной глупости, бесстрашно полез под стол. Те, кто за столом, внимательно прислушались. Кстати, Россия все еще был в белой рубашке, по которой я ориентировался в этом сумраке. Иван терпеливо наблюдает за моим продвижением.

— Хватит прятаться, мы уже перестали тебя обсуждать, — касаюсь его плеча, прижимаюсь, смотрю в глаза. Хм, в его руке собранные карандаши и даже ручка. Нет, Брагинский мне ничего не сделает! Я верю! Не упускаю шанса, чтобы незаметно коснуться его губ своими губами.

Слышу скрип двери, отрываюсь от Вани и прислушиваюсь.

— Приветствую! А почему Китай не заходит? — слышу голос Эстонии.

— Он, типа, наказан, что ли? — о, это уже Польша.

— Эй! Яо, не упирайся! — кажется, Литва затаскивает его в кабинет.

— Руки убери, ару! Я сам зайду!

Чей-то тяжелый вздох, еще топот ног и звуки приветствия. Гляжу на Брагинского, он то ли счастлив, то ли взволнован. Видимо очень рад слышать голоса своей бывшей семьи. Когда они подошли к столу и остановились около нас, Россия не выдержал и устремился к выходу. Хм... чувство дежавю, меня он так же встречал. Видимо, его абсолютно не волнует странность такого появления, им движет одно, желание увидеть их и поздороваться.

— Всем, привет! — неунывающий голос Ивана, а глаза горят, щеки румяны, волосы взъерошены, в руках хорошо заточенные карандаши.

— А-а-а!!! — чего и следовало ожидать, от него все пришедшие шарахнулись, кроме Латвии, которого приковало к полу от страха и дрожи.

Я наблюдал за ними из-под стола и еле сдерживал смех.

— Латвия, тебе холодно? — Брагинский заметил его дрожь, но на самом деле это было поводом для того, чтобы прижать к себе маленького прибалта. Оказавшись в объятиях этого по их меркам жуткого парня, Латвия задрожал еще больше. А так как рубашка Ивана раскрыта, он смог ощутить его кожу. Раскраснелся и потерял сознание.

— О, кажется у него температура, а говорят, Россия не греет! — смеется Брагинский, удерживая парня и издавая какие-то някающие звуки.

— Латвия!!! — Литва как обычно за него беспокоится и забрал беспомощного малого из рук агрессора.

— Россия! Что за непотребный вид? — ругался Эстония, указывая на распахнутую рубашку.

А мне надоело сидеть под столом и вылез именно в этот момент. Возникла неловкая пауза.

Затем нас предупредили, что еще одно замечание и нас удалят из зала совещания. Когда все пришли и заседание началось, я старался, как мог! Но когда Брагинский попытался незаметно развернуть плитку шоколада и зашелестел фольгой...

В общем, мы оба оказались за дверью. А я за компанию, так как шоколадом хотели меня угостить. О, боже, как мне стыдно! Опозорился сегодня как никогда в жизни...

— Ну, раз мы в Копенгагене, пойдем, прогуляемся? — этот парень ничуть не расстроен, даже весел и напевает мелодию. Какое безрассудство!

— Как ты можешь так говорить? Ведь весь мир обсуждает глобальную проблему, а я при этом не присутствую! — да, я огорчен.

— Чему быть, того не миновать, — снова эта ребяческая улыбка. — Пока они обсуждают глобальное потепление, мы насладимся аномальным морозом, кроме того, давно хотелось посетить музей Торвальдсена и замок Росенборга.

Россия — неисчерпаемый запас оптимизма и пофигизма! Создается впечатление, что он прибыл сюда только ради достопримечательностей, ведь не зря он сейчас развернул карту и указывает на отмеченные им места. Но хватаю его под руку и отправляюсь на прогулку...

— Эй, Ваня, — впервые так его называю вслух. — Что ты будешь делать, если наступит конец света?

— Хм-м... — задумался он и вновь улыбнулся. — Наверное всех прощу, извинюсь сам и поблагодарю за то, что были рядом и... и обниму Латвию!

Последнюю фразу он добавил маниакальным голосом. М-да... в этом весь Брагинский, любвеобильный и с подлянкой, редиска, в общем.

Но теперь я не ревную его к прибалтам, ведь как ни крути, они семья.

Только одно меня смущает, вся история в зале заседания — это стечение обстоятельств или заранее разработанный план? Ведь не зря же он пришел самым первым и ждал меня...

Кстати, вечером мы встретили Данию, поздоровались, а они загадочно улыбнулись друг другу. Тут до меня начинает доходить, раз встреча происходила в Дании, то почему хозяин меня не встретил? Только потом появился...

Наблюдаю за их таинственной улыбкой. Заговор! Коварный Брагинский, хотел соблазнить меня и удалить из зала совещаний! Черт, и не докажешь уже...

— Зачем ты это сделал?! — не выдерживаю и кричу на него.

— Я же сказал, что соскучился, — промяукал он.

Ну, скажите, как я могу теперь злиться? На кавай не злятся, кавай тискают...

Конец.