Название:Охота на шпиона
Автор: shift
Бета/Гамма:
Персонажи: Иван Брагинский/Альфред Ф. Джонс
Тип: Слэш
Жанр: Романтика,AU
Аннотация: 1962. Холодная война. Агент ФБР А. Ф. Джонс на задании.
Предупреждения:планировала (и планирую) макси на похожую тему, но смогу это осуществить только в сентябре, поэтому пока утешила себя мини.
Отказ от прав: отказ
Охота на шпиона~Иван Брагинский/Альфред Ф. Джонс~R,мини
Сообщений 1 страница 2 из 2
Поделиться12012-08-19 12:34:42
Поделиться22012-08-19 12:37:30
1 декабря. Бостон. Бар «Алое озеро».
То место у самого конца бранной стойки, где сидел Альфред, было лучшей возможной позицией для наблюдения. Спрятавшись от назойливого освещения ярких разноцветных ламп, Джонс оказался в тени, но при этом мог беспрепятственно следить за всеми посетителями.
Он медленно пил свой виски, лед в котором уже практически растаял, и наигранно зевал, то и дело устало поглядывая на часы. Пусть все думают, что он просто загнанный жизнью работяга, который заскочил после работы промочить горло.
У противоположной стены за столиком сидел молодой человек в сером пальто. Шея его была обмотана длинным теплым шарфом. И пил этот парень, надо признать, кошмарно – Альфред уже сбился со счета, сколько стаканов он опустошил залпом, ни разу не поморщившись.
«Объект наблюдения, по всей видимости, пришел в бар просто, чтобы напиться, — мысленно фиксировал Джонс, так как сегодня вечером ему еще предстояло составить несколько рапортов и исписать ради этого тонну бумаги. – Или нет, в отчете начальству не стоит писать «напиться»? Это слишком неофициально… Черт, а как это еще назвать? Он хлещет алкоголь так, будто это минеральная вода. Ладно, об этом подумаю потом. В общем, объект наблюдения ни с кем не разговаривал, от столика не отходил. Возможно, он передавал сообщения через официантку. Надо будет проработать эту версию. И кстати, он весь вечер сидит один. Что странно, ведь он достаточно привлекателен и хорошо сложен, но ни одной девушки рядом с ним я ни разу не видел».
Альфред устало потер переносицу. Вот уже два часа он торчит в этом баре и следит за почти неподвижным человеком. Кажется, такими темпами он скоро достигнет просветления, как эти японские или китайские мудрецы, которые десятилетиями созерцали горы или птиц.
Альфред снова перевел взгляд на «объект наблюдения».
Две недели назад Джонс получил задание – проверить нескольких работников на заводе по производству танков. Просочилась информация, что туда внедрился русский шпион, Иван Брагинский, которого нужно немедленно вычислить.
По поддельным документам Альфреда сразу же устроили на работу на этот же завод – и бравый агент ФБР начал расследование изнутри. Первые два подозреваемых были изучены вдоль и поперек всеми правдами и неправдами, но оказались стопроцентными американцами.
И теперь настала очередь этого странного, задумчивого блондина.
Продолжая наблюдение, Альфред мысленно повторил выданную ему начальством информацию о шпионе, которого предстояло разоблачить.
«Иван Брагинский.
Возраст – неизвестен.
Место рождения – предположительно, Киев.
Родители – неизвестны.
Вообще, о его детстве нет никаких данных.
Последние лет двадцать жил в Москве.
Имеет двух сестер, непонятно откуда взявшихся, так как – повторяю – о родителях ничего не известно…
Этих русских шпионов, что, в пробирке выращивают?»
От этой мысли Альфреду на секунду стало жутко – мало ли какое супер-оружие могли вживить в «искусственных» детей сумасшедшие русские ученые?
Но не стоит впадать в панику. Бороться с подобными «исчадьями ада» — и есть священный долг и истинное призвание Альфреда Ф. Джонса, обреченного быть героем.
Наконец, подозреваемый, расплатившись за то море алкоголя, что он успел вылакать, направился к выходу на улицу. Походка его была твердой, а глаза – ясными, словно он не выпил сегодня ни капли. Проходя мимо барной стойки, он внимательно посмотрел на Альфреда. Или показалось? Мало ли, может, он всех людей так разглядывает. Вероятность того, что он узнал в флегматичном посетителе бара своего коллегу, недавно переведенного из Вашингтона, была нулевой – Альфред замаскировался по всем правилам. На нем был черный лохматый парик и накладные усы, от которых страшно чесалась верхняя губа.
И все же Джонсу почудилось, что в коротком, пристальном взгляде «объекта наблюдения» угрожающе сверкнула сталь.
3 декабря. Пригород Бостона. Военная база.
— И почему именно нас отправили за этими чертежами, — вздохнул Альфред. И тут же мысленно вручил себе Оскара за лучшую мужскую роль… Нет, два Оскара. Или даже три.
На самом деле, все это было тщательно спланировано и блестяще исполнено самим Джонсом. Он долго искал способ сблизиться с «объектом наблюдения», не вызывая подозрений, и вот, наконец, случай представился. Теперь Альфред и предположительно-Иван-Брагинский, в миру известный под именем Томас Лоутон, вдвоем въезжали на территорию военной базы, откуда надо было забрать секретные чертежи и передать на завод, изготовляющий танки.
— По-моему, это веселее, чем сидеть целый день в душном помещении, — собеседник дружелюбно улыбнулся. Хотя, признаться честно, от этой улыбки Альфреду стало не по себе.
Этот Томас – а возможно, Иван (эти непонятки уже самого Джонса порядком достали) – был сложным и странным человеком. Невозможность предугадать его действия несколько пугала. К тому же, он был выше Альфреда, шире в плечах и обладал значительно большей мышечной массой, что тоже не давало ни на секунду расслабиться. И все же взгляд его странного лилового оттенка глаз казался Джонсу мягким и почти ласковым.
В общем, Томас («или Иван» — Альфред мысленно выругался) был интересным человеком, с которым, не будь Холодной войны, Джонс с радостью сошелся бы поближе. К тому же, Альфред умел уважать силу – а этой силы, физической и духовной, в Томасе было через край.
Машина мягко катилась по ровному, чистому асфальту военной базы. С неба падал редкий, липкий снег, который, касаясь земли, тут же таял. Альфред притормозил у входа в нужное им здание, взял пропуск, документы и вышел из машины, оставив Томаса ждать в одиночестве.
Пора приступать к самой ответственной части плана. Если «объект наблюдения» все-таки является русским шпионом – он во что бы то ни стало захочет ознакомиться с документами, которые им сейчас вручат.
Тот же день, два часа спустя. Бостон. Танковый завод. Парковка.
— Ладно, я пойду, мне надо еще с кое-какими делами разобраться до конца рабочего дня. Завтра увидимся, — Томас захлопнул дверцу машины и стремительным шагом направился к выходу с парковки.
Альфред проводил медленным взглядом его удаляющуюся широкую спину. «Надо отметить: подозреваемый не проявил никакого видимого интереса к чертежам, пялился только на меня. Хотя нет, последнее писать, конечно же, не стоит, мистер Джонс. Но чего он с меня глаз не спускал? Ожидал подвоха?»
Вздохнув, Альфред взял бумажный пакет с кипой документов и собрался покинуть машину, как его взгляд зацепился за что-то светло-серое, бесформенным комком валявшееся на заднем сидении.
Пальто Томаса.
Джонс протянул руку и взял «пропажу», намереваясь догнать коллегу и вернуть пальто – в декабре лучше не разгуливать по улицам в одном джемпере.
Из складок мягкой ткани прямо на колени Альфреду выпал белый лист, исписанный мелким почерком и аккуратно сложенный.
То, что это не английские буквы, Джонс понял сразу. Три секунды потребовалось на то, чтобы развернуть письмо и понять, что написано оно по-русски.
Два тяжелых удара сердца…
…и отчего-то перехватило дыхание.
Как любой агент ФБР времен Холодной войны, Альфред был немного знаком с русским языком. Да и не требовалось особых лингвистических знаний, чтобы разобраться, что письмо было адресовано «дорогому Ивану», а отправлено «сестрой Наташей с любовью».
Поздравляем, агент Джонс, задание выполнено.
Вот только подобающая случаю патриотическая радость, колючей проволокой сжавшая сердце, больше походила на грусть.
Через пятнадцать минут Альфред, безуспешно силясь выдавить хоть какое-то подобие беззаботной улыбки, догнал Ивана («уже точно Ивана, хотя бы с этим разобрались» — мысленно выдохнул Джонс) и отдал ему плащ.
— Не хочешь прогуляться после работы? – спросил Альфред. Он не отводил взгляд, хотя очень хотелось.
— Давай, — а вот Иван улыбнулся. Хотя глаза его были серьезными и пристально изучали каждую черточку на застывшем лице собеседника.
Догадался?
Тот же день, тремя часами позже. Бостон. Boston Common.
Воздух в парке был свежим и прозрачным. К вечеру немного похолодало, и снег уже не таял, задерживаясь белой бахромой на черных деревьях. На фоне серого неба пролетела стая черных птиц.
Альфред и Иван молча брели через парк. В такую холодную погоду здесь было тихо и безлюдно, и Альфред понимал, что оставаться наедине с врагом в подобной ситуации – не самый разумный шаг, но чувствовал острую потребность поговорить. На крайний случай, у него есть с собой старый верный кольт с семью патронами.
Впервые Альфред понял, что значит фраза «сердце не на месте» — у него сейчас было такое чувство, что его сердце вдруг сдвинулось на несколько сантиметров, и от этого было так тяжело в груди и так сложно дышать. Все было бы гораздо легче, если бы ему в руки попалась шифровка из штаба или письмо с указаниями начальства о том, что лучше делать, чтобы подорвать экономику США. Но разоблачить шпиона только потому, что тот носил с собой письмо от младшей сестры, которая беспокоилась за него и просила вернуться обязательно целым и невредимым – этого совесть Альфреда никак не могла принять.
— У тебя все на лбу написано, Альфред, — неожиданно сказал Иван. – Ты обыскал мои карманы, нашел компромат и теперь идешь рядом со мной, а в кобуре у тебя мирно лежит кольт модели М1911А1. Но тебя что-то гложет, и я никак не могу понять, что?
— Почему ты так спокойно идешь рядом со мной?
Иван передернул плечами:
— Вряд ли ты убьешь меня сегодня. Ты слишком мягкосердечный. Признаться, ты вообще слишком добрый для этой работы. И мне кажется, ты хочешь поговорить. Так о чем? О том, как обыскивал карманы моего пальто?
— Я не обыскивал! – испуганно воскликнул Альфред. – Я хотел вернуть его, но письмо само выпало…
Иван недоверчиво хмыкнул.
— Это от сестры? – спросил Джонс, подавленно опуская голову и глядя себе под ноги. Почему-то жутко захотелось взять Брагинского за руку, наверняка у него теплые ладони.
— Да, от сестры, — после некоторого раздумья ответил Иван, вытаскивая Альфреда из глубокого омута странных мыслей.
— Она красивая?
— Очень.
— Похожа на тебя?
— Немного.
— Ясно… — Альфред продолжал разглядывать свои ботинки, на лаковую поверхность которых налипли комья снега. – У тебя ведь еще одна сестра есть?
— Да.
— А у меня есть брат, Мэттью. Но он сейчас живет в Канаде, мы редко видимся.
Иван ничего не ответил. Он остановился у ограды парка и указал рукой на один из домов на другой стороне улицы:
— Там я живу. Четвертый этаж, квартира 43. Можешь как-нибудь зайти на чай.
— Если ты сейчас развернешься и пойдешь прочь, — неожиданно глухо сказал Альфред. – Я обещаю, что закрою глаза и буду еще час слоняться по этому парку, а потом забуду твой адрес. Вот черт! — он испуганно закрыл лицо руками. – Я только что предал собственную Родину.
Альфред не знал, что делать, куда смотреть и что говорить. Поэтому он просто стоял, прижав холодные ладони к лицу, и прислушивался к удивительно спокойному дыханию Ивана.
Потом он почувствовал, как чужие пальцы коснулись его рук, отводя их в стороны.
— Это твое первое задание, да? – спросил Иван, задумчиво глядя на него. Он стоял совсем рядом, высокий и теплый, и Альфреду хотелось прижаться к его груди, чтобы услышать сильные удары его сердца.
— Да, первое.
— Как ты вообще попал на эту работу? Тебе же всего лет двадцать, — Брагинский продолжал крепко сжимать его запястья.
— Девятнадцать, — поправил Альфред. – Мой отец полковник. Он давно готовил меня к этой работе.
— А ты сам этого хотел?
— Конечно. С детства мечтал быть крутым агентом, как герои комиксов.
— Как же я ненавижу эту Холодную войну, — вздохнул Иван и неожиданно притянул Альфреда в свои объятия.
Тот нахмурился и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но этому помешали обжигающе горячие губы Брагинского. Джонс запрокинул назад голову, свободно открывая лицо поцелуям. Странное, гложущее беспокойство отчего-то временно отступило.
Но через несколько мгновений сознание настойчиво вернулось в его жизнь, и Альфред оттолкнул Брагинского. Это было единственный возможный поступок сейчас. Напряженные брови Джонса невольно нахмурились
— Иди домой, — Иван отошел на пару шагов и с улыбкой добавил. – Еще чуть-чуть, и все это станет преступлением против Родины.
— Хорошо, — согласился Альфред и тут же, вздрогнув всем телом, сказал, — Нет.
— Тогда пойдем ко мне. Иначе мы тут совсем замерзнем. Декабрь, в конце концов.
Бостон. Двухкомнатная квартира на четвертом этаже.
Альфред чувствовал, как дрожат его пальцы. Только в истерику удариться не хватало.
Раньше все было так просто – русские люди были извергами, психами-коммунистами, мечтающими уничтожить нежно любимые им Соединенные Штаты Америки. И с этими русскими Альфред хотел и стремился бороться.
Но сейчас рядом с ним, на мягком уютном диване, сидел Иван с этими его почти белыми, вечно лохматыми волосами, постоянно обмотанным вокруг шеи шарфом и дружелюбной улыбкой.
Сдать Ивана ФБР – значит обречь его на жуткий кошмар, уготованный любому пойманному шпиону.
Не сдать Ивана ФБР – значит предать родину.
— Ты выбрал не ту работу, — Иван первым нарушил затянувшееся молчание.
— Я это уже понял, — не разжимая зубов, процедил Альфред.
— Я же говорил, ты слишком добрый для всего этого. И что теперь делать? Мне, что, самому придется руководить твоими действиями? Ладно, тогда слушай меня. Достань свой кольт и направь мне в голову. Это для начала, а там ты сам сориентируешься, как разговаривать с подлым шпионом. Обычно вы, американцы, быстро этому учитесь.
Со злым рыком Альфред кинулся на него, отчаянно желая попасть кулаком в челюсть или хотя бы в нос. За эти несколько часов Джонс успел превратиться в болезненный комок нервов, и поэтому не стоило с ним лишний раз шутить.
Альфред повалил Ивана на диван, но Брагинский успел сжать его в своих медвежьих объятиях, полностью обездвижив руки американца, и теперь тот мог только слабо пинаться.
— Не только слишком добрый, но еще и слишком эмоциональный, — усмехнулся Иван, глядя в лихорадочно блестящие голубые глаза.
— Какой есть, — пробурчал Альфред.
— Прекрати так нервничать, тебя всего колотит, — мягко произнес Брагинский и погладил Джонса по напряженной спине. – Прости, я не хотел тебя обидеть. Американцы — хорошие люди, и мне нравится ваша страна.
Сдавшись, Альфред опустил голову на плечо Ивана. Он чувствовал, как рука Брагинского гладит его шею, рассеянно перебирает пряди светлых волос.
— И что нам теперь делать… — отрешенно протянул Иван, глядя в потолок.
— Можно тебя поцеловать?
Брагинский несколько мгновений внимательно изучал лицо Альфреда, словно пытался прочесть что-то в нем, а потом, неожиданно улыбнувшись, надавил ладонью на затылок Джонса, притягивая к себе.
Губы Ивана показались уже не такими горячими, как на холодном уличном воздухе.
— И угораздило же меня так влюбиться в тебя, — вздохнул Иван, медленно задирая рубашку Альфреда. Под его прикосновениями Джонс совсем не по-мужски прогибал спину, прижавшись губами к его шее, чтобы спрятать лицо.
— Когда успел? – с притворным недовольством проворчал Альфред, покорно поднимая руки и позволяя стянуть с себя нерасстегнутую рубашку.
— С первого взгляда, — Иван осторожно перевернулся, подминая под себя Джонса, и хотя диван был узким, Альфред все же с тщательно скрываемым удовольствием упал на его мягкие подушки.
— Врешь, — укоризненно произнес он и, притянув Ивана к себе, укусил его нижнюю губу.
— Не вру. Я помню, как увидел тебя в первый день в приемной отдела кадров.
Иван целовал шею Альфреда, щекоча кожу жарким дыханием, и, не глядя, расстегивал его брюки. Джонс едва сдерживался, чтобы не застонать, а Иван сбивчиво шептал ему на ухо непонятные русские слова, откинув в этот момент свой идеальный английский. Альфред разбирал только «люблю» и «мой», но ему этого хватало.
4 декабря. Бостон. Два часа ночи.
— Нам нужно что-то делать, — Альфред метался по комнате в расстегнутых, наспех натянутых брюках.
Брагинский, словно расслабленный от знойного солнца лев, лежал на диване, лениво наблюдая за беспокойным агентом ФБР, который продолжал что-то путано бормотать себе под нос, строя невыполнимые планы.
— Ладно, — наконец произнес Иван, понимая, что медлить дальше уже нельзя. Он поднялся с дивана и начал неторопливо одеваться.
— Что – ладно? – спросил Альфред, наконец остановившись.
— Спасибо, а то у меня уже в глазах рябить начало. А на самом деле, выход из этой ситуации у нас только один.
— Какой?
Иван застегнул последнюю пуговицу на своей рубашке.
— У меня в спальне, в шкафу устроено второе дно. Механизм простой, ты быстро разберешься. Там лежат все документы, сведения и фотографии, которые я успел собрать на этом злополучном заводе.
— И что дальше? – Альфред пока еще плохо понимал намерения Ивана.
— Дальше? Разыгрываем сценку. Ты разоблачил меня и, дождавшись вечера, ворвался ко мне в квартиру с пистолетом наготове. Я жутко перепугался, впал в панику, но все же сумел одолеть тебя, однако из-за страха растерялся и сбежал, бросив тут все собранные бумаги.
— И куда ты бежишь? – осторожно спросил Альфред, хотя уже знал ответ. Сердце его снова, в который раз за эти сутки, болезненно сжалось, отказываясь перекачивать кровь. В ушах зашумело.
— В Россию.
— Нет! – не контролируя собственные действия, Альфред прижался к Ивану, судорожно вцепившись пальцами в ткань его рубашки.
— Ты же понимаешь, что другого выхода нет, — Брагинский погладил его по голове. – ФБР напало на мой след, рано или поздно они меня схватят. Нет, я вовсе не боюсь. И даже если бы пришлось рисковать собственной жизнью, я бы с радостью остался рядом с тобой на эти несколько недель свободы, которые мне остались. Но я не хочу подставлять под удар и тебя. Самое главное сейчас, — совсем тихо сказал Иван, наклоняясь к уху Альфреда, — обеспечить твою безопасность.
Подготовка заняла буквально десять минут. Иван собрал кое-какие вещи в небольшую сумку, взял поддельные документы. Он, конечно, получит серьезный выговор от начальства за то, что с таким треском провалил миссию по шпионажу, но все это уже не важно.
Важен был только Альфред, который сидел на стуле и мрачным, серьезным взглядом наблюдал за Иваном.
— Вот, — Брагинский кинул Джонсу черный кожаный ремень. – Будем считать, что этим я привязал тебя к стулу, на котором ты сейчас и находишься.
Альфред кивнул и поднял на Ивана пугающе решительные глаза:
— Ты же понимаешь, что все это пахнет дешевой комедией? – спросил Джонс. – Думаешь, кто-то поверит, что ты просто связал и оставил невредимым человека, который все о тебе знает и может в течение пяти минут организовать первоклассную погоню?
— И что ты предлагаешь? – Иван нахмурился.
— Ты должен выстрелить в меня, — твердо сказал Альфред и протянул ему свой кольт. – Не насмерть, конечно, но так, чтобы это выглядело убедительно. Будто ты целился в сердце, но от волнения промазал, а про контрольный в голову забыл.
Иван взял пистолет и замер, глядя на него с неопределенным выражением лица. Впервые его охватило смятение. До этого все было в порядке – опасность угрожала только ему самому, и следовательно, поводов для волнения не было. Но теперь угроза нависла над Альфредом – а это кардинально меняет дело.
— Стреляй, — жестко потребовал тот. В глазах его не было и тени страха, хотя губы побледнели. – Только так, чтобы до потери сознания у меня оставалось минут десять. Надо будет доползти до телефона и позвонить отцу. Кто-то ведь должен меня спасти.
— Я вернусь в Бостон, — твердо произнес Иван, целясь в Альфреда. – Вырваться из Советского Союза будет не так уж просто, но я все устрою. Обещаю. Дождись меня.
Брагинский замолчал, потому что больше говорить был не в силах – вся его храбрость и стойкость уходили на то, чтобы заставить руку не дрожать. Холодный разум прикинул нужное расстояние слева от сердца, Иван задержал дыхание, избавляясь от ненужных помех, и выстрелил.
Кольт упал на пол, вслед за ним тяжело рухнул Альфред. Не нужно быть гением, чтобы понять, что боль была кошмарной, но взгляд Джонса оставался ясным и осмысленным.
Через тридцать секунд за Иваном захлопнулась входная дверь.
Четыре года спустя. Сентябрь. Бостон. Дом на Бикэн Стрит.
Тяжело переводя дыхание, Альфред поднимался по лестнице. Его квартира располагалась на пятом этаже и выходила окнами на тот самый парк, где Иван впервые поцеловал его. Хоть рана давно зажила, переносить физические нагрузки до сих пор было сложно. Телу Джонса требовалось множество тренировок – и то не факт, что удастся вернуть былую отличную форму.
И все же каждый раз он стойко поднимался по лестнице пешком, убеждая себя, что сегодня это дается ему легче, чем вчера.
Уже четыре года Альфред жил один. Четыре года ждал человека, которого почти не знал, рядом с которым провел всего несколько часов. В другой ситуации это показалось бы ему глупым и опрометчивым, совсем не реалистичным. Но каждый раз, когда начинала тянуть рана от пули, всаженной тогда так точно, Альфред вспоминал обещание, данное Иваном перед выстрелом.
Бывают на свете слова, которым нельзя не верить.
Дверь его квартиры оказалась незапертой. Либо Альфред забыл закрыть ее, уходя из дома, либо в гости неожиданно наведался отец.
Скинув кроссовки в прихожей, Джонс прошел в комнату…
…было такой чувство, что в него снова выстрелили – только в этот раз без предупреждения…
В кресле, в середине комнаты сидел Иван и, улыбаясь, гладил пушистого серого кота.
— Вот я и вернулся.
Альфред подбежал к Брагинскому и без сил рухнул перед ним на колени.
— Почему так долго? – простонал Джонс, обнимая его и полной грудью вдыхая его сильно изменившийся, но все еще узнаваемый запах.
— Я же сказал, что это будет непросто. Как ты? Я так переживал.
— Цел и абсолютно здорово, как видишь, — Альфред счастливо рассмеялся. — Ушел с той работы, ты был прав, она не для меня. Теперь я учитель младших классов, вожусь с детьми целыми днями. Вот, даже очки пришлось купить.
Иван крепко обнял его, прижимая к сердцу, а Альфред продолжал болтать – от волнения никак не мог выбрать, что нужно сказать прямо сейчас, а что может подождать.
— Я знал, что ты меня дождешься, — прошептал Брагинский.