Одевшись и выглянув из комнаты, Артур увидел пустой светлый коридор. Шторы на окнах были широко распахнуты и позволяли солнечному свету заполонять пространство. С неудовольствием Керкленд понял, что времени гораздо больше, чем он думал. В его гостиной комнате царил сумрак – Брагинский, уходя, так и не соизволил распахнуть занавески. Англичанин жутко хотел есть, и именно голод заставил покинуть мало-мальски безопасную комнату в поисках того злосчастного холодильника, полного, по словам русского, снедью. Одно из окон в коридоре было распахнуто настежь, и несильный ветер шевелил тяжелую ткань штор, рождая тихий шорох складок. В доме царило утреннее спокойствие, казалось, ещё ничто не вырвалось из оков сонливой лености. Тишина и безмятежность. Глубоко вдохнув свежего воздуха, Артур деловито поправил манжеты и пошёл, мягко ступая по темно-зелёному ковру. Живот сводило от голода, и мысль о том, что перебиваться придется объедками, как-то не прельщала и злила.

Дом у России был большой, великолепный, целый особняк, окружённый обширными, некогда ухоженными, а теперь заброшенными землями. «Ранчо» - сказал бы Америка, Россия же такие штуки привык называть «поместье». Почти вся территория восхитительного прежде сада была затянута густо разросшимися непролазными чащобами одичавшей вишни, терна, сирени и облепихи, за которыми умело скрывались современные, совершенно не вяжущиеся с окружающей обстановкой гаражи хозяйского автопарка. Кое-где, например, около полуразвалившейся (и полурастасканной местным населением) конюшни густо поросла малина и жгучая крапива. Запустение, между тем, в глаза бросалось не сильно, да и для современного российского пейзажа этакая картина не удивительна. Брагинский соизволил ухаживать грамотно только за сравнительно небольшим участком земли перед парадным входом, и ухаживал с поистине русским размахом. Вдоль мощёной камнем дорожки высажены голубые ели, можжевельники, хвощи, элегантные лилии, лилейники, рыжие рябчики, помпезные розовые кусты, жасмин и азиатская ярко-розовая камелия. Весною обязательно, лишь сойдёт снег, сразу цветут ландыши, великолепные тюльпаны, нарциссы и крокусы, явно подаренные знатоком таких вещей – Голландией; и такое буйство красок на протяжении всего сезона, вплоть до самого морозного зимнего дня, когда в выпавшем и уже не собирающемся таять снеге ещё алеют соцветия последнего очитка. Есть у этого сада одна отличительная черта, которая не позволит вам никогда спутать его ни с одним другим. Подсолнечники – самая известная личная слабость русского. Весь этот сад будто создан для них. Это их земля, их здесь море, океан огромных желтоголовых чернолицых великанов, тянущихся ввысь, вслед за солнцем; и рыжих невысоких карликов, склоняющихся под собственной тяжестью. Если вы когда-то считали, что подсолнух прост и невзрачен, то попав в это царство, распрощаетесь со своим заблуждением надолго. Нигде более вам не встретится столько сортов и расцветок данного цветка – свою любовь Брагинский превратил в ужасающего размаха хобби; и каждый из его знакомых, что хотел хоть как-то завоевать его снисхождение, пытался удивить и одарить русского необычным «обычным» подсолнечником. Вот и сейчас Керкленд смотрел из окна второго этажа на расстилающееся внизу поле гигантских растений, и сравнивал его почему-то с иконостасом… а что, цветок этот поклоняется солнцу, и больше не обратит свой надменный взор ни на кого.

Поместье было ужасно старое, казалось, оно видело не просто последних русских царей, а всю их династию. Впрочем, отчасти так это и было. Советская власть в своё время попыталась «выкурить» Россию из его владений, мотивируя эту прихоть новой идеологией возвращения «награбленного» обобранному пролетариату, но тот шутку не оценил. Несмотря на его необъяснимое рабское терпение и заложенную в крови покорность власти, Брагинский мытьем и катаньем отстоял за собой право оставить хозяйство и почти всю землю за собой, мотивируя это тем, что ни он, ни его республики в общежитии жить не смогут. Это у них ни физически, ни морально не получится, и знаете, в этом он не схитрил, людям и странам, как бы ни хотелось тем и другим, в сущности «не по пути».
В девяностые годы, по понятным причинам, главная российская усадьба опустела, жильцы покинули его, оставив хозяина одного. Так поступили даже те республики, что от опеки Брагинского не отказались, но, стоило лишь российскому боссу бросить несколько вполне ясных и конкретно толкуемых фраз, и они мгновенно собрали вещи и укатили в пределы своей личной территории. Англия прекрасно их понимал, его домочадцы тоже в Лондоне жить не желают, и стремятся как можно больше времени проводить у себя, на своей родной земле.

Конечно, Керкленд бывал в российском доме (естественно не один: за компанию), и где находится кухня, приблизительно знал, так что поиски продолжительными не были и увенчались успехом. Привел его сюда нос – из кухни на весь этаж разносился соблазнительный аромат чего-то съедобного, заставляющий внутренности пульсировать от предвкушения.

Странно, Россия ведь ясно дал понять, что не намерен стеснять его своим присутствием, но именно он сейчас стоял у плиты в желтом испещренном доморощенными подсолнухами фартуке и помешивал что-то в кастрюле ложкой. Это что-то тяжело булькало и хлопало. Смотря на его спину, Англия размышлял, как ему лучше всего поступить в данной ситуации, и, не найдя ничего зазорного в том, чтобы остаться, прокашлялся, обозначая свое присутствие. Брагинский обернулся и, улыбаясь ему, указал на небольшой квадратный стол под яркой клеёнчатой скатертью, стоящий у окна.

- Садись. Поешь прямо здесь, - и добавил по-русски: - стол в гостиной ради тебя одного накрывать жирно будет.

Артур это понял, как прирожденный разведчик, он был жутким полиглотом, хотя и оставлял этот факт засекреченным. Вот и сейчас сделал вид, что только по иронии в голосе смог предположить, что русский произнес что-то обидное, но проигнорировав тон, Керкленд только безразлично хмыкнул и уселся на стул. «Не попадаться на глаза», тут же возник в голове голос России. «Ага, попробуй сам».

Перед Англией на стол была водружена тарелка с… мрачного вида кашей.
- Овсянка, сэр! – самодовольно продекламировал хозяин дома. Похоже, это была какая-то ему одному понятная шутка.
- Геркулес? – нахмурился Артур, отчего-то даже это непритязательного вида блюдо вызвало у него бурное слюнотечение, и потянулся к ложке, за что немедленно получил по рукам.
- Что?! – Возмутился он.
- Руки помой, – кивнул русский на умывальник.

«Пфф. Дикарь, а еще этикету учит. Гадство!»

Хм. А каша была не так уж и плоха. Немного сладковата, но съедобна. Иван сидел напротив него и по-хозяйски смотрел на то, как гость, без особого рвения, правда, поглощает им только что приготовленную кашу. Англия вдруг понял, что русскому нравиться за ним именно наблюдать, нет, не так навязчиво, как будто хочет запомнить каждое действие или придраться к чему-либо, а просто, прямолинейно, но между тем соблюдая дистанцию, не с пристрастием, а с удовольствием. Сначала это забавляло, но вскоре начало как-то раздражать, Керкленд совсем не желал ощущать себя диковинным зверем в цирке.

- Ты говорил, что занят? – пробубнил Англия, пытаясь вернуть Россию к реальности.
- В… в смысле? – Ха, он вздрогнул!
- Ты говорил, у тебя много дел, не хочу отвлекать от них.
- А. Понятно. Ты прав, я пошел.
- А со мной у тебя дел быть не может?
- С тобой? Сейчас? – Россия изогнул вопрошающе бровь, посмотрел по сторонам и внезапно поднял свисающую со стола скатерть, заглянул под неё, будто что-то надеясь найти.
- Что ты делаешь? – завопил Керкленд, подбирая колени. Внезапная непонятная активность русского пугала.
- Вот, ищу твоего личного юриста на побегушках. Без него такой доморощенный бюрократ, как ты и за пару слов ответственности не несет.
«Подловил».
- Времена сейчас такие. Никому на слово верить нельзя. Особенно…
- Врагам, – закончил русский.
- Я не это… - возмутился в который раз Англия, но Брагинский его перебил вновь.
- Ладно, допустим. Дела с тобой у меня есть, Великобритания, – он всегда забывал об «Англии», переходя на официальный тон, – Всего пару недель назад я отправлял тебе обновленный список с фамилиями, не желаешь вернуть их обладателей на родину?

«Старая песня». Артур досадливо цокнул языком и парировал:
- Они получили политическое убежище.
- Они преступники и воры и должны сидеть в российской тюрьме.
- Обсуждать это не имеет смысла. И, кстати, мне тоже есть что сказать. Думаешь, у меня нет претензий? Твоя военная техника то и дело оказывается в моем воздушном и водном пространстве? Как это понимать?
- Карты попались неверные. Или техника подвела, или помехи там электромагнитные. Ничего же страшного не случилось, ты же всегда так любезно под прицелом провожаешь меня обратно до границы. И я же исправился.

Россия улыбается. Ага, ему весело от этого. Вот и не понять, нарочно он сейчас дразниться, или правду говорит. Да и что, спрашивается, он добивался теми дурацкими поползновениями к английской территории? Ни тогда, ни сейчас его мотивов не понять, но сбрасывать всё на случайность, по крайней мере, глупо.

- Тогда сколько можно уже заполонять мою землю своими людьми? Поток русских переселенцев на ПМЖ на британские острова больше, чем в страны Европы и США!
- Ну, так я теперь им не указ. Вы же так старательно ломали железный занавес – вот и получайте. Вы хотели у меня демократии - я дал людям волю выбирать то, где они хотят жить и работать.
- Почему ты ничего не делаешь для того, чтобы им жилось лучше у тебя? Чтобы они не бежали, будто крысы с корабля?
- Крыса – это вредитель, её травят и бьют. Мне не нужны предатели, трусы и слабаки. Если ты принимаешь их с распростертыми объятьями и гарантируешь безопасность, то не жалуйся. Тем более, твое покровительство же не бесплатное, да?

«Не бесплатное?» Англия понял, что Брагинский хочет попрекнуть его тем, что тот имеет определённую выгоду, укрывая у себя изгоев, ищущих политическое убежище, да заодно и наживается за счёт приехавших на заработки. Он же в корне не прав, да, это так же является правдой, но не отражает всех мотивов Британского королевства. Захлестнувшая разум злость развязала язык, и Керкленд без труда нашёл, что ответить.

- Пфф… Выставляешь меня сволочью? Я горжусь, что я британец, я горжусь каждым своим человеком. И знаешь, это не грех, не пустое самохвальство, я приложил много усилий для того, чтобы уверенно говорить об этом. В отличие от тебя, ни одного своего ребёнка так легко я не назову трусом или слабаком, потому что как держава я внушаю им уверенность и воспитываю силу. Я ращу их достойными людьми! Чем ты хвалишься: территорией и природными богатствами; и смеёшься над теми, у кого их почти нет? Глупо, земля – это не опора для страны, лишь простое преимущество, главным во все времена оставались люди. Если ты не можешь их защитить, обеспечить и воспитать так, что они не вырастут крысами, значит, ты плохое государство, годное только для крыс. До тех пор, пока ты не поймешь этого – до тех самых пор тебя и будут грабить и предавать собственные дети.

Наступило молчание. Высоко в ясном голубом небе пели птички, тихо шелестела темно-зелёная листва, и светилась золочёными буквами надпись на бледном мраморе могильной плиты: «Он отчитал Россию в его собственном доме». Промелькнувшее перед Керклендом видение было настолько явственным, что, побледневши, он сравнил себя с той самой плитой, и плита на его фоне явно выигрывала приз красочности.

- Вот и поговорили, – заключил Россия. Артур похолодел, ему казалось, что русский сейчас просто возьмёт, и оторвет ему голову. Впрочем, немедленно встать и бежать не позволял не столько сковывающий до костей ужас, сколько уверенность в правдивости своих слов и, черт его дери, чувство собственного достоинства. Россия глядел на него в упор, просто прожигая взглядом ярко-лиловых ледяных сейчас глаз.

- Ладно, – наконец, выдохнул он. – Всё проблемы решаемы, Англия, – он вновь возвратился к неформальному имени. Керкленд почувствовал, как иголки впились в плечи, неверяще он отпускал напряжение, и тот час же был оглушён стуком собственного сердца.

Покраснев, Артур вернулся к созерцанию своей недоеденной порции. Он совсем не собирался выходить из себя и дразнить Россию.

«Разве у нас нет более радужных тем для разговора? Или хотя бы нейтральных? Черт побери, да ещё совсем недавно, в двухтысячные все так неплохо налаживалось, даже члены королевской семьи Россию посещали, а потом раз, и все эти скандалы с плутонием, шпионажем, и это наглое признание мелких грузинских провинций как стран, приостановление договора об объединении усилий в борьбе с международным терроризмом и экстремизмом». Похоже, единственное направление, в котором они успешно сотрудничают – это сфера экономики, в которой полностью исключена политика, но её русский не любит обсуждать. Он же искренне считает свое положение на мировом рынке оскорбительным для себя.

Опершись на руку, Иван глянул Керкленду в тарелку и спросил.
- Ну, и как каша?
Артур ответил хладнокровным «неплохо», непроизвольно намекнув русскому, что это была высшая форма одобрения от гостя, на которую он мог рассчитывать.

Иван улыбнулся, и отвернулся к плите, вернулся к столу он уже с тарелкой, полной овсянки. И стал её есть. Керкленду почему-то показалось это странным. Ну конечно, как он мог это упустить из виду. Он же доверился ему на столько, что принял еду даже не обезопасив себя. Почему? Почему он так беспечен, это же Россия, страна, где может случиться что угодно, невозможное и невероятное. Как будто что-то заполняет его опасной ленью, стирает инстинктивный страх и притупляет осторожность. Не просто так он накричал на Брагинского, это было следствие его состояния. Что происходит, что?

Доели они молча. Керкленд вернулся в комнату и задумался. Атмосфера этого дома – вот что смущает его, вначале он даже и не заметил, но этот дом стал другим, он скрывает что-то, и даже не понять, что это.

Каждое жилище несёт на себе отпечаток своего хозяина и прошедших лет. Это не пустые слова, по крайней мере, не для Англии. Он привык всегда видеть и ощущать больше окружающих его людей и даже стран, и жил немного в другом мире, не таком субъективном и рациональном, что остальные. Он с легкостью оперировал тонкой материей бытия, видел за гранью понимания. Конечно, он уже устал всем это объяснять, и давно плюнул на это, но, как большинство, забывать это не хотел. Русский дом так же обладал своим духом, своими чувствами, наполнен был своими желаниями. Раньше. Теперь что-то закрыло их все, оставив лишь приторно-фальшивую сонливость.

Англия посмотрел в зеркало. Отражение всегда говорит больше, чем видят глаза напрямую, но и зеркало было частью этого дома, и тайн его отдавать не хотело.

- Чертовщина – произнес он, с неудовольствием поняв, что выглядит хуже некуда. Душ, однозначно.

Горячая вода пошла не сразу. Смешно, но чего уж взять с этой страны. Наполнив ванную, он погрузился в воду и закрыл глаза. Тепло и спокойно. Так спокойно, что можно умереть, даже думать ни о чем не хотелось. Это было так ненормально, настораживало, тревожило, хотя и лениво.

«Он хорошо целуется». Промелькнула незваная мысль, и Керкленд открыл глаза. Напряженно заныли мышцы. Это что-то новенькое, неужели ему понравилось? А ведь русский хотел тогда понять, не испытывает ли Англия к нему каких-либо чувств, ведь по пьяни вел-то себя он не очень прилично. Жалко, что он ничего не сделал, иначе не была бы напряжена так плоть.

Похоть, вот что охватывало тело при мысли о вчерашнем дне и утреннем поцелуе. Она была настолько сильной, что не могла быть проигнорирована разумом, и заглушена волей. Артур стиснул пальцы. Не может же он думать о русском как о партнере для секса? Это же нитроглицериновая бомба замедленного действия, опасная, непредсказуемая. Одно неверное резкое движение – и смерть, болезненная и мучительная.

И во время завтрака Керкленд понял, что смотрел на русского с интересом. Красивый он, тело, не скрытое длинными плащами, которые русский так любит носить, очень даже привлекательно смотрится под рубашкой. Если бы, если бы он не был тем, кем он является! Англия мечтательно закатил глаза и нащупал рукой возбужденную плоть. Если бы. Движение вдоль ствола должно снять напряжение. История не терпит сослагательного наклонения.

Слишком просто, слишком пресно, слишком уныло. Англия остановил себя. Нет, это не подходит. Этот дом – вот причина его страданий, он не живой, он мертвый, он усыпляет своих посетителей, не желая принимать их живой дух. Вот в чем дело, он губит эмоции, умиротворяет, убивает. Этот дом на грани того, чтобы стать призраком, отречься от хозяина и поддаться разрушению. Почему?
Тоска.

Англия понимает, что нужно разрушить тот бред. Этот дом не вправе приносить успокоение, он всегда должен нести только страх. Сделать это проще всего, повлияв на хозяина дома, ведь больше всего энергии жилище получает именно от него. Тем более, что Артур понял, что не сможет отказать себе в кое-каком удовольствии. Он соблазнит русского, докажет себе, что превзойдет его, что сможет околдовать этого мужлана, посмевшего отвергнуть его.

А для этого надо лишь чуточку решительности и уйму наглости, чего у британца отродясь было с избытком. Успех обеспечен, и это пугало. Русский обречен, он падет к его ногам, будет целовать руки и просить милости, пусть даже не поняв, что делает это, что попал под очарование туманного Альбиона.

___________
Побежали российские фанон(!)нации по своим углам оттого, что сказал российский босс: "Берите суверенитета столько, сколько вы его сможете проглотить. Не хочу… быть тормозом в развитии национального самосознания каждой республики".(с) Борис Николаевич Ельцин. (хоть отдельный фик пиши, про ущемленные Иваном самосознания республик)))
___________
Здесь тоже должно было быть что-то умное, но я ссылку не нашла. Т.т В общем, смысл был такой: на четко ограниченной территории английских остовов проживает народу почти в половину того (62 млн), что проживает на всей безмерно растянувшейся от балтийского моря до тихого океана российской территории (145 млн). Если Москва не ризиновая, то Англия этим явно не страдает))) Впрочем, ответить за свои слова я не могу - ссылка потерялась.
___________
Англия не понимает чужих языков? Да правда что ли? Нет, серьёзно, главный шпион всея Хеталии не понимает языков? Не смешите мою клавиатуру.
Так, от голословного заявления к фактам... Достоевского кто на английский перевёл? Правильно, британцы. Х"D
___________
Вредная Англия не выдаёт нам преступников. Ага-ага. И Россия такая же. От нас Британия так же ждёт выдачи парочки личностей. Эх, тоска.
___________
Про иммиграцию: Англия встречает своих иммигрантов (только тех, кто вносит отличный вклад в ее экономическое развитие) с распростертыми объятиями. Такой поворот ситуации обоснован тем, что законные иммигранты в Англии принесли ей около 10% роста валового национального продукта. Из России популярнее всего иммигрировать в эта страну. Ну нравится русским британский остров. Даже США далеко позади. Вот так вот. (Полюбасу, это любофф)))
___________
Но, между тем, российско-британские отношения никогда не были очень близкими. Были периоды "Потепления", но в итоге они заканчивались ничем.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Британо-ро … _отношения

Муза давно уже собрала вещички и надолго улетучилась, чисто по-английски, не сказав на прощание и пары слов. Брошенный ею автор, как бы не пыжился, ничего нового и интересного выродить не смог; но дала обещание – выполняй, и, кой-как подлатав старую заготовку, я её публикую. Простите заранее за ляпы и несоответствия, хромающую логику, тавтологию, ну и прочие прелести за ночь «отбеченного» и вычитанного текста…

______________________________
Отступление: Разговор, которого не было:
- У тебя дом как призрак.
- Да? Чем же похож?
- Он будто не жилой, он ухоженный, чистый, но мертвый. Он не чувствует присутствия своего хозяина и не откликается на гостей. Странно, раньше я не замечал этого.
- Ха, наверное, ты ему понравился.
- Не смейся!
- Эта усадьба пережила и Императорскую власть, и Советскую. Тогда здесь было много жильцов. Одного меня ему не хватает, тем более по сравнению с СССР Россия выглядит весьма жалко и не внушительно. Меня теперь даже сверхдержавой называют только по старой памяти и с большой натяжкой.
- Пфф. Тебе хоть осталось побольше, чем мне.
- Да-да, ты эпично растерял все свои владения. Полмира, самая большая страна за всю историю человечества, я тебя так и не смог догнать.
- Изыди!!!
____________________________

- Хмм. Это интересно, - Россия провёл ладонью вдоль бока Англии, по обнажённой коже, сильно и властно надавливая. Что-то неуловимо поменялось и в его движениях, и в его прикосновениях. Англия напрягся, пытаясь осознать эту перемену, и понял, что всерьез русский принял ситуацию только сейчас. Он увидел перед собой не упертого наглого, простите, пустозвона, которого было необходимо запугать и заставить отказаться от своих слов, а того, кто нарвался, притом, похоже, добровольно, на очень занятное времяпрепровождение. Англия дал русскому пару секунд свыкнуться с этой мыслью, и не к месту засмеялся – наверное, оттого, что зашкаливавший уровень адреналина уже не знал, как вырваться наружу - на что получил совсем неожиданную реакцию: Иван просто костяшками пальцев надавил ему на подбородок, заставляя прикусить язык и задрать голову. Естественно, Керкленд умолк и насупился, такое обращение ему нисколько не понравилось.

- Так-так-так.

Да, долго же он перезагружается. Англия вздохнул, но тут же замер, чувствуя прикосновение горячего языка к своему затвердевшему соску. Одна из ладоней отпустилась на пах и уверенным жестом стащила последние рубежи защиты – трусы. Англия чуть приподнялся и притянул одну ногу, позволяя их снять совсем. Россия вдавил его в кровать, обхватил английский член рукою и немного помассировал.

Россия переместился ниже, его горячие мягкие губы коснулись головки члена. Керкленд мелко задрожал. Иван лизнул его осторожно, слегка, всё ещё дразня. Артур стоически сдержал себя от праведного возмущения, стиснув зубы. Иван, оценив его британское упрямство, сорвался сам, обхватив губами горячую плоть, языком он отодвинул кожицу и попытался проникнуть внутрь, отчего Артур выгнулся и ахнул. Иван продолжал, самозабвенно отдавая все свои умения. Англичанин, и так уже державшийся из последних сил – прелюдия оказалась слишком долгой и острой на ощущения, вскрикнул коротко и пугливо отстранился, вдруг осознав, чем кончится его возбуждение. То есть, не представляя, как именно отреагирует на это русский; вдруг его обуяет гнев? Керкленд знал, что Иван умеет себя сдерживать, но не так, как надо бы. Он-то сдержится, но окружающие всё равно получат своё. С наивной улыбкой на лице, будто ничего не происходит, он сделает какую-нибудь пакость, что только плеваться ядом захочется. И искренне посчитает её за хорошую шутку. И будет её повторять снова и снова, пока не насладиться местью. Например, Америке он до стих пор памперсы экстра маленькие ящиками дарит, а у Латвии «деликатно» спрашивает (хорошо ещё, что спрашивает, а не действует, как в былые времена) не хочет ли тот подрасти, и намекает, что может этому активно поспособствовать.

Иван понял настрой британца и отстранился на секунду, но передумал, вновь вернувшись к своему занятию. Похоже, ему оно доставляло удовольствие, проводить языком вдоль пульсирующих вен, откровенно причмокивать, осторожно массировать восторженно откликающуюся плоть, доводя британца до полного изнеможения. И Англии ничего не оставалось, как смириться, расслабиться и выпустить пар прямо русскому в рот. Тот сдавил ему головку губами, пару раз сглатывая, будто теленок, вопреки тревоге, не высказав никакого неудовольствия. Британец успокоился, подчинившись неге. Русский же не прекращал его терзать, пока не убедился в том, что бритт опустошён окончательно.

Тогда Иван облизнул свои пальцы и скользнул ими Керкленду между ягодиц. Англичанин, почувствовав холодное прикосновение, энергично дернулся, сбрасывая не ожидавшего такой резвости русского с себя на кровать, сел ему на живот и сдавив рукой жилистое горло. Впрочем, руку он сразу убрал, подивившись своей нечаянно проскользнувшей эмоции паники. Иван изумленно вскинул бровь, молча вопрошая.

– Я дам тебе не больше, чем ты мне. Понятно?

Россия смерил его оценивающим взглядом, усваивая услышанное, и после позволяюще откинул голову назад, закатывая глаза. Керкленд посмотрел на него и стал расстегивать рубашку, вслушиваясь в ровное дыхание русского, конечно, он был готов и к тому, что Иван проигнорирует его желание. Невольно он словил себя на мысли, что хочет скинуть эту ненавистную рубаху с России как можно скорее, чтобы увидеть его такого, каким никогда ещё не видел. Со времени завтрака ему не давал покоя образ его тела, скрытого за тканью, что вдруг показалось привлекательным. Хотелось либо убедиться в своей догадке, либо опровергнуть её, но главное, чтобы наверняка, чтобы не мучиться потом размышлениями и бессмысленными рассуждениями. Закончив с пуговицами, он нетерпеливо потянул за воротник, и русский приподнялся и повёл плечами, помогая её стянуть. Сбросив её на пол, Англия замер на секунду, оценивая раскрывшуюся перед ним картину. Обнаженный торс, хорошо обозначенный, но не перенасыщенный острыми чертами рельеф мышц заставил сглотнуть от завистливого восхищения. Не то, чтобы у Англии с этим дела обстояли хуже, просто оно всё было не так глобально. Вторая секунда ушла на то, чтобы осознать своё положение – сидит в одном халате на России и беззастенчиво его разглядывает, в прямом смысле пожирая глазами. С осознанной ухмылкой Керкленд понимает, что необходимо это исправить, и наглая рука протягивается к торсу, Англия склоняется ниже, надавливая на горячую гладкую кожу сильнее. Странно, но прикасаться к его телу было приятно, обводить изгибы мышц, чувствовать их вздрагивание под ладонью, влажность от пота. Подчиняясь порыву, Артур соблазнился видом русских сосков и позволил себе коснуться их выпуклости, задеть. Иван тут же отреагировал, затаив дыхание. Интересно играть на его ощущениях, его настроением. Англия осмелел, надавив на чувствительные места сильнее, разминая их пальцами и чувствуя, как плоть твердеет.

Иван вдруг резко выгнулся, обхватив англичанина руками и ногой, прижимая тесно к себе и заглядывая горящим взором в глаза.

– Ты отлыниваешь? – с угрозой спросил он, прижимаясь лбом.

У Артура перехватило дыхание, но он справился

– Ха! Просто разогреваюсь. – Россия, кажется, хотел что-то скрыть от него.

– Тогда работай, – ухмыльнулся в ответ русский, ослабляя хватку и опрокидываясь обратно на тюфяк.

Эко, какой нетерпеливый. Ускоренный угрозой, Керкленд последовал совету и стянул с русского брюки.

Англия перевел взгляд на то место, что ожидало его внимания. Да, в каждой шутке есть доля шутки, надо это признать, и сверх маленькие действительно могут оказаться сверх маленькими...

Оглядев это чудо природы, Артур даже не смог позавидовать. Что толку от такого богатства? А вот Франция бы оценил, хотя, если учесть то мастерство, с которым русский делал ему только что миньет, Франциск здесь бывал, и не раз. Впрочем, они же друзья сквозь века, а нынче уж и на пару с Германией. Вот интересно, что за вакханалия здесь творится, когда они собираются все вместе обсуждать свой газовый вопрос…

Бред какой-то, немец слишком суров для таких дел, да и с Франциском они оба не в ладах. Тем более, с ними же ещё Нидерланды, образ жизни и принципы которого Англии были глубоко симпатичны. Дурацкие мысли, дурацкие.

Вдохнув, Артур пригубил торчащую плоть, провел языком вдоль ствола, ощутил биение напряженных вен. Заглотил осторожно, пытаясь вобрать как можно больше, и в ответ Иван застонал. От этого вдохновлено и похотливо стянуло внизу живота. Артур, обхватив основание члена пальцами, начал разминать русскому мошонку, одновременно скользя губами вдоль ствола. Иван замер, восхищенно выдохнул, и положил свои руки на блондинистую макушку, сильно сжал. Испугавшись, Англия вскрикнул, но Иван, зафиксировав его голову, несколько раз сильными толчками ворвался ему в горло. Его энергичные движения родили странную тяжесть в теле, Англия, вырвавшись, отстранился от него, ошалело смотря в лицо русского. Его обуяло неожиданное желание, в которое не хотелось верить. Он сейчас, только что, почувствовав силу России, захотел почувствовать его… внутри…

Только что он захотел, до дрожи, до безумия.

Иван посмотрел на него и сдвинул брови. Ему не понравилось то, что Керкленд прекратил.

Раздраженный заминкой, русский протянул к нему руку, намереваясь заставить продолжить, но Артур её перехватил. И, игриво сверкнув зелёными глазами, сомкнул на ладони губы, отправил пальцы себе в рот. Иван удивленно замер, не понимая. Артур, обильно смочив их, наклонился над лицом русского и произнес:

– Если я пожалею, ты огребёшь.

Все знали, что отравлять жизнь он умел. Профессионально, сволочно и с чувством. Все боялись оказаться его мишенью. Портить с Британией отношения – себе дороже. Среди стран было очень мало смельчаков, которые бы отважились рисковать и лезть на рожон, и большинство из них можно было откровенно назвать глупцами. Вот и Россия такой же, никогда не подумает, прежде чем сотворить что-нибудь, но предупредить его будет полезно, хотя бы в своё успокоение.

Немедленно Иван стиснул Англии рукой шею и повалил на кровать, устраиваясь между ног. Недолго думая, он скользнул рукой к заветному месту и протиснул влажные пальцы в проход. Англия вздрогнул и изогнулся – русский оказался не в меру нетерпелив и груб. То, что Иван грубо давил ему на горло, пугало и заставляло задыхаться, но между тем крепко фиксировало. Русский будто боялся, что Англия вновь передумает, совсем не понимая, что творится в этой непостоянной белокурой британской голове. Упускать шанс не хотелось, пусть и проявив агрессию, он сможет всю вину переложить на Артура и его нежданную инициативу. Впрочем, шанса протестовать Иван не давал ему сознательно. Стиснутый мертвой хваткой британец, крепко вжатый в матрац, мог найти силы лишь чтобы дышать, и дышал он весьма вкусно. Откровенно и глубоко, зажимая в белеющих пальцах ткань сбившихся простыней, смотря из-под ресниц вмиг помутневшими глазами.

Зачарованный этой прелестной картиной, Иван подумал, что возможно, хотя, чего сомневаться - уже точно в следующий раз, если бритт по пьяни повиснет вновь на его шее со своим любострастным желанием, он ему отказать уже не сможет. Интересно, случится ли такое?

Англия боялся. Страх сковывал его, он не мог ни пискнуть, ни застонать. Только глубоко и шумно вдыхать, а перед глазами бегали черные мушки. Между тем, плохо ему не было, остро ощущая своё положение, он возбуждался всё сильнее, а когда русский углубился дальше, и нашёл, наконец, особо чувствительное до прикосновений место, всхлипнул кротко, не способный на большее, опасаясь давящей боли в гортани. Хотелось протяжно и томно стонать и извиваться от сладостных судорог, но холодное оцепенение сковало сознание и мышцы. Русский, будто сказочный василиск, гипнотизировал его, завораживал, замораживал волю, но обострял все остальные ощущения. Он, знавший за свою историю только деспотичных господ и уважавший только тиранию, был научен подчинять, умело ломал волю и надежду на сопротивление.

Иван недолго доставлял ему нестерпимое удовольствие, наигравшись с его ощущениям, он просто стал толчками вводить пальцы, и повторял это, вынудив британца дышать в этом ритме. Шумно и оскорбительно страстно. Русский будто пытался заставить его почувствовать своё ничтожество перед ним, задавить и размазать личность. Артуру было на это плевать. Если безумный русский умеет только так, то почему бы и нет?Это же просто большая несерьезная игра.

Все же волна удовольствия накрыла его и, не удержав свои чувства, Артур кончил, обильно изливаясь на живот русского, пачкая его до самого подбородка. Иван замер, отчего холодом обдало кожу Керкленда. Что, если это его разозлит? Иван бросил раздраженный взгляд на британца, отстраняя руку от горла так резко, что тот в испуге вскинул руки, закрывая лицо. Будто затекшие оцепенелые мышцы отдались жуткой фантомной болью. Тут же руки его были крепко схвачены за запястья и прижаты к тюфяку над головой. Охваченный паникой, бритт прохрипел вмиг осипшим голосом:

– Иван… – но был остановлен жестом. Россия, прижав палец к своим губам, приказал замолчать. Бритт наблюдал, как Иван свободной рукой стирает с себя семя, задумчиво смотрит на испачканную ладонь, а после, прижимаясь к Артуру ближе, так, что тот почувствовал давление кое-чего твердого и горячего меж ягодиц, не спеша размазывает сперму по его лицу. Прикосновения, мягкие и тихие, мгновенно прогнали все опасения, и наполнили тело спокойствием, изгнав напряжение. Но оцепенение всё ещё не прошло. Как-то глупо, ощущать себя столь беспомощно, и столь сильно радоваться этому, упиваться этим чувством до восторга. Осмотрев испачканное лицо Англии, Иван ухватил его за подбородок и насильно повернул в сторону, заставляя продемонстрировать свою щеку. Керкленд не мог отвести от его белого лица завороженного взгляда, и между тем опасался так откровенно смотреть на него, потому робко прятался за ресницами и хмурил брови. Брагинский наклонялся всё ближе, его тело прижималось всё плотнее, теснее, обдавая жаром, и, когда русский широким жестом слизнул со щеки Артура белую жидкость, он толкнулся внутрь, раздвигая горячим членом неподатливую плоть. Англия, не смотря ни на боль, ни на шок, смог лишь только широко открыть рот и глубоко, предательски шумно вдохнуть. И ни кричать, ни ругаться, ни дернуться сил уже не оставалось, и, судя по ощущениям, не хотелось. Эта боль оказалась неожиданно терпимой, близкой и тело алчно реагировало на неё, будто нуждалось, как в пище и воде, впитывая жадно без остатка.

Дыхание уже на следующем вдохе выровнялось, успокоилось, и Иван, уже не ощутив сопротивления в пальцах, перевернул покорную ему голову другой щекой к себе. И точно так же, лишь его жаркий язык коснулся пылающей кожи, Англия почувствовал властный сильный толчок углубляющейся в него плоти. Во рту мгновенно пересохло от осознания того, что запачканными в сперме остались только губы. Это настолько поразило его, что он не смог вдохнуть.

Поцелуй. Вот к чему ведет его элементарная игра, одновременно отвлекая от неприятных ощущений проникновения. Здорово! Она действительно отвлекала, заставляла концентрировать своё внимание именно на лице русского на его жестах, не заботясь своим собственным состоянием. Нереально было упустить хоть бы крошку этого спектакля, сыгранного в угоду одному единственному зрителю.

Иван заставил Артура глядеть на себя и наклонился очень близко, ухмыляясь прочитанному в глазах пониманию. Губ коснулся язык, слизывающий последние капли спермы, а толчок до упора, последовавший сразу за ним, заставил Артура потрясенно распахнуть рот, призывно выдыхая жаркий воздух прямо русскому губы. Тот не стал дожидаться более и поцеловал любовника, властно и беспрекословно.

Нежданная эйфория накрыла британца, не отягощённая ни похотью, ни страстью. Просто странная, необъяснимая сейчас радость от его прикосновений, от его внимания и благосклонности. Как будто от снисхождения единственно любимого, почитаемого божества, и странно, ведь русский же не мог быть ни тем, ни другим для Керкленда.

Иван отпустил его руки, и они тут же обвились вокруг его шеи, прижимая бездумно и судорожно. Жаркое стремление сделать всё, чтобы это чудесное слияние в поцелуе не прекращалось, сносило все последние барьеры, окутывало изумительной теплотой и тревогой.

Англия не сразу различил сквозь взорвавшееся сознание движение тел. Русский сминал его под собой, аккуратно, неутомимо двигая бедрам и ловя каждый вдох, ещё боясь нарушить его ритм. Боль ушла совсем, и даже как-то обидно осознавать то, что не вернется больше, что упустил её время, позволив русскому затмить всё. Остались только тяжесть и жар.Впрочем, сожалеть англичанину Иван не позволил, лишь только тот опомнился, русский отстранился назад, перехватывая Англию за бедра. Артур, недолго думая, уцепился за него, приподнявшись, сцепив руки за спиной. Было неудобно, но приятно, ощущать биение его кожи под ладонями. Иван не разделял его активности, но позволил британцу недолго тешиться этой близостью, немного промедлив, улыбнулся коварно, а после начав вбиваться в его тело неистово. Англичанин, вскрикнув от неожиданности, соскользнул вниз на простынь и выгнулся, резко задохнувшись. Неудержимый стон и пара оборвавшихся ругательств, сорвавшиеся с губ, указывали, что Брагинский не прогадал с направлением движения, хоть Артуру показалось, что русский даже не пытался угадать и подстроиться.

Русского били судороги, он ускорялся, всё глубже вгрызаясь в плоть, всё безумнее ударяясь о тело, почти выходя на всю длину, почти разрывая связь, отчего до пошлоты громкие звуки шлепков раздавались в комнате, а старая кровать тихонько поскрипывала им в такт. В этих звуках, в этих движениях, в собственном тяжелом дыхании, сливающимся с громким дыханием русского, и нарастающем запредельном напряжении Англия окончательно потерял нить разума и растворился в буре захвативших его ощущений.

Иван захрипел и, углубившись до упора, замер, тотчас же изливаясь внутрь. Артур почувствовал растекающееся внутри пульсирующее тепло, расслабляющиеся мышцы русского, поддавшегося усталости.

Брагинский, потяжелев мгновенно, соскользнул неловко с него, и, утомленно упав рядом,с блаженным видом удовлетворенно закрыл глаза.

___________________________________________
Во тьме ночной, при свете дня, о обоснуй! ищу тебя. Ой, не нашла… ну его нафиг, для ПВП и так сойдёт!
А, нет, показалось.
___________________________________________
Британская империя (англ. British Empire) — крупнейшее из когда-либо существовавших государств за всю историю человечества с колониями на всех континентах. СССР до него так и не дорос, зато понятно, на кого равнялся. http://ru.wikipedia.org/wiki/Британская_империя
http://upload.wikimedia.org/wikipedia/c … re1919.png
___________________________________________
«Северный поток» такой северный… http://www.oilandgaseurasia.ru/articles … icle/1664/ В проекте участвуют Россия, Германия, Франция и Нидерланды. Последний просто следит за работоспособностью оборудования. Впрочем, как его может не быть там, где крутятся бешенные бабки?

Итак, наглый Англия нарвался на секс, не менее наглый автор очень хочет нарваться на комментарии.
PS: Читайте в следующей части: "сбылась мечта идиота"

Эта глава сумбурна, но так уж получилось.
Артур! Погладь katЭ!

«» «» «» «» «»

- Сейчас Америка приедет, – будто бы между прочим сказал Россия, глядя в потолок.
- Что… – Мать моя Королева! – ЧТО?!
Артур соскользнул мгновенно с кровати, протискивая руки в рукава халата и суетливо завязывая ремень. Заметался по комнате, но тут его взгляд упал на настенные часы. Он замер.
- Ещё же целый час?
- Это ж Америка~ Иногда он бывает героически внезапен.
- Пфф.

Да, как бы Англия не старался в прошлом вбить в его пустую голову основы этикета, слишком часто Джонс с пренебрежительным равнодушием относился к правилам хорошего тона. Пунктуальность так и оставалась не одной из сильных его сторон. Опаздывать, или того хуже, приходить раньше положенного срока – было в его характере.
- Я в душ.
- Ага. Поскорее там.

«» «» «» «» «»

Закрыв за собой дверь ванной, Англия позволил себе чуточку расслабиться. Зря. Мигом его телом овладела дрожь, сердце болезненно сжалось, а коленки подкосились. Черт. Вот этого англичанин никак уж не ожидал. Он всхлипнул и безвольно съехал по стене на пол, на холодный кафель, распластался там раненым зверем. Все тело колотило, проступил мерзкий липкий пот. Слишком много впечатлений, слишком ярко, слишком фантастично. Он позволил себе быть с Россией, с тем, кого боится до патологической паники, до бесконтрольного ужаса, и накопившаяся в закромах разума слабость разом, как только позволительно открылись сдерживающие её шлюзы, хлынула разрушающим потоком и затопила и тело и сознание.

К горлу подкатил болезненный комок, стремительно перерастающий в рвотный спазм. Англия вздрогнул, ухватился рукой за край раковины и навалился на неё.
Прощай, каша.
Зато стало гораздо легче.
- Чего-то ты разнервничался, – встречаясь с собой взглядом в зеркале, сам себе сказал Артур. Выглядел он неважно, лицо бедное, будто отравился чем-то, – Да ладно, все же уже закончилось.

Какая-то заторможенная у него реакция, невесело отметил он про себя.

Британец утер рукавом губы и включил воду, смывая последствия своей временной слабости. Прополоскал горло от горечи. Руки больше не дрожали.
Всё же, слабость не унималась. Да что ж такое-то!?
- И было не так уж и плохо.
Почувствовав нервные мурашки по спине, Англия понял, что думает в опасном для себя направлении. Отбросив все мысли о произошедшем, он ступил под успокаивающий ливень душа. Забывать не надо, но вот думать об этом сейчас тоже лишнее, это ещё всё надо переварить и свыкнуться, и сделать это лучше у себя на острове, в одиночестве и полном чувстве безопасности. Задвинув эту проблему на задний план, до лучших времён, он вернулся к первому вопросу.

Дом. Изменилась ли его аура?
Артур закрыл глаза, прицениваясь к своим ощущениям. Вода, обнимая со всех сторон, тихо журча, стекала быстрым потоком по шее и плечам, вниз, на ноги. Вода… эта стихия всегда была отменным проводником потусторонней энергии, превосходным катализатором; всегда усиливала чувства англичанина, но, между тем, так и осталась ему чужда и неподвластна. Несравненный пират так и не научился плавать.

Дух дома тяжело дышал, всё ещё захлопнувшись в свою скорлупу, съежившись под внимательным взором мага, который уже прямо чуял. Ощущалась его неуверенность, его смятение, но уже не то могильное спокойствие.

Маска. Даже этот испуг, эта тревога - всё фальшь.

Артур открыл глаза, ухмыляясь. Этот дом ослаб настолько, что даже не может скрыть от него себя истинного.
Ха-ха, а он же тщеславный, такой же честолюбивый, что и прежде, много десятков лет назад. Довольство и надменная гордость заполняла его естество. Не в силах сдерживаться, он раскрыл свою натуру, явил миру свою живую сторону. Вот-вот, упивайся эмоциями, восхищайся хозяином и живи.

Англия уверился, что, пусть и не сдвинул его с пути к пропасти, но на этом пути пошатнул. И не было ничего странного в том, что он позволил себе помочь духу дома. Британец не любил терять тех, кого видит только он.

«» «» «» «» «»

Артур тщетно пытался поправить неподатливый воротник и закрыть компрометирующую его (и Брагинского) честь отметину от зубов. Получалось неважно, тем более, что от природы воротник для этого приспособлен не был, активно сопротивлялся и замирать во вздуманном положении не желал. Керкленд злился, но вида не подавал – он уже напустил на себя ту джентльменскую манерность, граничащую с ханжеством, и следовал приличиям.

Присутствующий при этом Брагинский откровенно веселился, наблюдая за его мучениями. От его радостного лица зеркало должно было уже трижды треснуть. Каким-то образом он понимал, что Англия в ярости и это доставляло ему неизгладимое удовольствие. В отличие от британца, Иван вполне мог закрыться своим шарфом, появление которого на шее русского никого не удивит – даже наоборот, эта шея, оказавшись свободной от яркой тряпки, обязательно привлечет к себе больше удивленных и настороженных взглядов.

После душа Англия увидел его уже чистенького и опрятного, значит, в особняке есть ещё место, где можно привести себя в порядок. И не удивительно, когда-то же этот дом вмещал уйму жильцов, и иметь одну ванную на такую ораву было бы ужасно затруднительно.
- Черт, – не выдержал Англия и потянул за галстук. Похоже, придется идти так вот, выставив сию красоту всему белу свету напоказ.
- Сдался? – улыбнулся Россия, подняв на него смеющиеся глаза.

Англия подарил ему один из самых холодных презрительных взглядов из набора настоящего аристократа, откровенно намекая, что это его вина. Брагинский вздохнул и приподнялся, вытаскивая из-под себя какой-то серый сверток. Через секунду он уже летел в руки к британцу.
- Он мне мал. Хотя для тебя все равно будет велик. Но если его умело постирать, то сядет на пару размеров точно.
- Свитер? – заключил Артур, размотав шерстяную ткань.
- Да, у него высокое горло, как раз то, что тебе надо. И если что, ты можешь сказать, что замерз, боишься простудиться, или что собственная одежда пришла в негодность.

Но Керкленда волновал сейчас совсем другой вопрос.
- Он хоть чистый?
- Я его не носил, – буркнул русский.

Англия живописно скривился, но выбора ведь не было, так? Сняв пиджак, он натянул на себя свитер для пробы. Он оказался на удивление колючим, и кожа, в местах где шерсть соприкасалась с телом, невыносимо чесалась. Пакость какая. Сразу стало жарко.
- Отчего же ты его хранил, если он мал для тебя.
- Это подарок Казахстана, между прочим, из верблюжьей шерсти. Когда уходил, оставил. Наверное, намекал на то, что я похудею сильно.
- Он тоже обозлён на тебя?
-А, их, азиатов, не поймешь, они выражают свои чувства очень необычно. Словно бы нет. Просто он ждал от союза большего, чем получил в итоге.

Поправив воротник, Артур понял, что вроде желаемый конспиративный эффект достигнут и данному свитеру неясного происхождения можно дать добро.
- Потом верни. Он мне дорог, как память.
- Понятно… С ним у тебя тоже были отношения?
- Нашел, о чем спросить. Я сейчас подумаю, что ты ревнуешь, – Англия поперхнулся от такой наглости, – Тем более, со свитерами я отношений не завожу, – хах, это такая российская попытка юмора? – Просто тогда я смогу снова тебе его отдать.
- Что значит «снова»?
- Ничего.
Лицо русского озарила очередная труднопонимаемая улыбка, и британец думал, что теперь точно не вернет ему этот чертов свитер.

Россия еще пару мгновений лицезрел его ужимки перед зеркалом, но после его терпению пришёл конец, и он рявкнул:
- Пойдем уже жрать, а?

Англия вздрогнул и обернулся на грубияна.
- Скажи уже по-человечески!
- Тц. Кушать подано, Ваше Манершество! – он улыбнулся своей шутке, – И не учи меня в моём доме.
- Пфф. Это напрасная трата сил, но попытаться-то можно было?

«» «» «» «» «»

- Старшенький? – Альфред был, как всегда, невыносим.
- Да-да… подлец! Как ты посмел меня оставить с ним! С НИМ! Я! Ммм…!

Начинающему истерить англичанину Альфред хладнокровно закрыл рот ладонью. Его очки блеснули угрожающе и остались ярко светить.
- Думаешь, мне нечего сказать?! Ты как Лорд напился!

Умиляясь этой картиной, неразумный Иван решил спросить на свою голову:
- Америка, он ничего не помнит со вчерашнего. Чем ты его поил?

Взбешенный Англия отбросил от лица руку наглеца, но обратился с претензией именно к России.
- Между прочим, это ты мне водку подал.
- От водочки такого эффекта не бывает.
- Ты поил его водкой!? – глаза Америки под очками широко распахнулись и он подался вперед, хватая Англию и оттягивая колючий воротник, – Не может быть!
- Ничего не было!!! – хором взвыли Англия и Россия, синхронно заливаясь румянцем.
- Ааа?! А как же?
- Никак! Не твое дело! – затараторил британец, - Это лишь ничего не значащее стечение обстоятельств. Вообще, ты собираешься меня забирать из этого адского дома? Хотя нет, если уж ты здесь, то я сам смогу свалить. Прочь с дороги, – он отодвинул Америку, проходя за порог. Обернулся, сверкнув зелеными глазами, – Гуд бай, Россия.

И пошел к припаркованному за калиткой ярко-красному автомобилю американца.
- Ничего не было? – сузив глаза, спросил холодным тоном Джонс у русского, не то что бы он им не верил, но надо убедиться. Ответить России помешал резкий вскрик из-за спины. Америка резко обернулся, ожидая увидеть что-то совсем страшное, но в итоге лишь раздраженно фыркнул, едва сдерживая смех.

Дело в том, что пока Керкленд шел по дорожке, из-под огроменного отцветающего уже куста пиона вылезло такое же огроменное шерстистое нечто, всё в ярко-алых лепестках и пыли. Артур, успевший расслабиться при появлении младшенького, не ожидал такого внезапного сюрприза на прощание, и оттого допустил досадный промах, вскрикнув. Серый котяра же, на его проявившиеся эмоции, ровным счётом не среагировал никак, и, полный презрительного спокойствия, стряхивая лепестки, чинно поспешил мимо переволновавшегося англичанина к раскрытой двери. На попытку проникнуть в дом, Россия перегородил котофею дорогу ногой в полосатом тапке:
- Васька, куда, ты ж неумытый.

Впрочем, и это заявление кот успешно проигнорировал, легко и до странности непринужденно при своих габаритах перепрыгнув препятствие, пропал в доме, лишь махнув на прощание светлым кончиком хвоста.

Недоумению на лице России не было предела. Он прошептал одними губами:
- Зашёл…

В это время, очнувшийся от оцепенения Англия чертыхнулся, произнес английское «чур меня», и, уже гораздо осмотрительнее, зашагал к автомобилю Америки.
- Что? – спросил Джонс Брагинского, не поняв смысла его последнего слова.
- Ты видел это? Кот в дом зашёл? Да?
- Да? Кот. Зашёл. И что? Это тест такой?
- Нет, просто… его раньше туда ливером не заманишь, а тут сам… Чертовщина.

Америка удивлённо моргнул пару раз, а после растянул губы в улыбке:
- Ты мне зубы не заговаривай! Я у тебя спросил кое-что! - придя в себя, он вновь потребовал от России ответа на свой вопрос.
- Ну, кое-что было… - улыбнулся тот, - Но твоего внимания это совсем не стоит. Вчера Англия был паинькой и уснул сразу же, как повстречался лицом с полом. Никто его не трогал. Особенно так, как ты подумал, - «Вчера» - мысленно добавил про себя Россия.

Джонс почесал макушку и задумчиво поправил очки. Судя по поведению Англии, русский говорит правду. По обыкновению, после того, как старшенький трезвеет и понимает что позволил себе, недели две не может простить горе-обидчика и не здоровается с ним принципиально. А вот с Россией даже попрощался, даром, что дом его нелестно обругал.

Раздался звонкий нетерпеливый гудок. Америка повернулся к машине, и начал спускаться по ступеням, но тут же опомнился.
- Спасибо… - сказал он России, обернулся на него и продолжил, - Когда ты вменяем, то необыкновенно очарователен.
- Ха. Кто сказал, что я вменяем СЕЙЧАС?

Америка улыбнулся, демонстрируя свою голливудскую улыбку, так раздражающую большинство знающих его стран:
- Гуд бай, Россия!
- Ага. Пока. Вали уже, а то этот, пока тебя ждёт, накидает тебе в портмоне нано-жучков британского производства, и на викиликс появится свежая статья.

Точно. Теперь же особняк проверять надо. Вот незадача!
Без должного интереса ощутивший тревожный настрой хозяина, Дом ещё не подозревает о том, какие его ждут насыщенные денёчки, ведь некоторые вещи Россия предпочитает оставлять рукам профессионалов.

Уяснивший напутственные слова России, Америка досадливо цокнул языком и поспешил к британцу.

Хозяин земли русской проводил взглядом удаляющуюся иномарку.
- Идиоты, – вслух вспомнил он пророненную Керклендом фразу. – Все.
Тихо скрипнули половицы под ногами, соглашаясь.

__________________
Wikileaks.org - уже не актуально, но как же мне сама концепция этого "публика" нравится.

И тут должен был быть ЕНД, но…
Да, на ХЭ автора всё же соблазнили. Итак, читаем коротенькую и пафосную
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНУЮ часть, которой не должно было быть.