-Да пошел ты! - кричит Артур, и в горле начинает неприятно саднить. - Пошел ты! - повторяет он уже тише и прислоняется спиной к закрытой двери. - Пошел ты... - уже совсем шепотом, и теперь в этой фразе больше горечи и обиды, чем ненависти.
Там, за дверью его дома, на улице, стоит Альфред. Его ладонь лежит на теплой, согретой солнцем поверхности двери, но он не заставит себя ни постучать, ни толкнуть дверь.
Кажется, путь сюда теперь закрыт для него. Альфред прикусывает губу - ему некуда теперь идти. Но он не жалеет о тех словах, что сказал Артуру - о своем желании уйти и жить отдельно.
"Неблагодарный ребенок!" - думает Артур и съезжает вниз, спиной по двери. - "После всего, что я сделал для него..."
Альфреду кажется, что он слышит каждую мысль англичанина. Потому что эти мысли такие тяжелые, материальные и - предсказуемые.
" 'Как он мог' и я 'никогда его не прощу'," - повторяет он про себя с грустной улыбкой. А потом отступает от двери на шаг. Как ни крути - самое страшное уже сделано, и пути обратно нет.
А значит, есть только путь вперед, где все придется строить заново. Но он ведь сможет. Ты ведь сможешь, Альфред, да? Все построишь. И все это будет совсем не так, как у Артура дома. Не потому что ты его разлюбил или предал. А просто потому, что ты не такой как он.

***
-Дети! - с выражением начинает Франциск, протягивая Артуру бокал красного. - От них вечно столько проблем!
Артур не удивляется его появлению. Этот подлец живет по соседству уже столько лет, что давно разузнал, где лежит ключ от черного входа в дом англичанина. В другое время Артур начал бы протестовать против такого вероломного вторжения на его территорию, но не сегодня. Сегодня он принимает бокал из его рук и отпивает одним глотком едва ли не половину. Франциск даже не морщится. Артур думает, что нужно будет сказать ему спасибо. Когда-нибудь потом.
-Но жизнь вообще такая, - продолжает француз, усаживаясь на пуфик рядом с сидящим на полу у двери Артуром. - Сначала ты отдаешь им все, а потом они вырастают и уходят.
Артур глядит на него исподлобья. С языка так и норовят сорваться колкости вроде "Да откуда тебе знать?" или "У тебя ведь никогда не было детей!", а может быть еще "Ты подцепил это в сериалах, не так ли?" - но он молчит.
-И что мне теперь с ней делать? - наконец спрашивает Артур. Он говорит совсем тихо, и даже не потому что голос сорван, а потому что ему безумно неловко говорить о подобном, пусть даже с человеком, которого он знает давно и хорошо.
-С ней? - Франциск выгибает бровь в недоумении. Артур уже открывает рот, чтобы - "забудь!" - забрать вопрос обратно, но Франциск опережает его: - Ах, с жизнью, ты имеешь в виду?
Он понял, и Артуру не остается ничего, кроме как кивнуть.
-Ну а что с ней можно делать? - пожимает плечами француз. - Жить. У тебя куча дел, разве нет? Когда я перелезал через забор, видел, что у тебя там клумба не полита, к примеру. А еще ты можешь прибраться в доме и выставить за дверь его хлам.
Артур вздрагивает. Об этом он даже не начинал думать.
-И чего ты так испугался? - снова недоуменно глядит на него Франциск. - Ладно. Положим, это кардинальное решение. Можно отодвинуть его на пару дней вперед. А что делать с твоей жизнью сегодня? Хм... могу выгулять тебя в парке и сводить в ресторан. Как на это смотришь?
"Боже, какой идиот," - думает Артур. - "Он вообще представляет, каково мне сейчас?"
Но потом он глядит на Франциска и осознает, что тот понимает все. То есть, совсем все. Целиком. Полностью.
-Ладно, - резким движением Артур поднимается на ноги. - Парк и ресторан. Идет.
Франциск улыбается так, словно по меньшей мере наступило Рождество.
-Только переоденься, в этом тряпье я тебя выгуливать не буду!
Артур возводит глаза к небу. "Боже, за что мне это?!". Но переодеваться все-таки идет.