Я не вернусь.

Мое имя вам ничего не скажет и ни о чем не напомнит. Я одна из тысячи таких же. Но все-таки другая. Такая же, но другая. Хочу рассказать вам о себе и моем любимом человеке. Рассказчик из меня никудышный, но я постараюсь. Обещаю. Как обещала ему...

Подойди к окну. Что ты видишь? У каждого разная картина. У кого серые стены домов, у кого шумная дорога, у кого тихий дворик. И так изо дня в день. "Скукота!" Может быть.. Я уже забыла, что это такое, наверное потому, что свыклась. Конечно, лучше видеть красивый водопад или дымку, поднимающуюся над лесом... А вот если я посмотрю в окно, то увижу Землю. Да-да, Землю, нашу планету! Она так интересно светится голубым. И белым. А когда на нее попадают лучи солнца, то она переливается словно алмаз! "Красиво!" — скажете вы. Нет. Ужасно. Я бы лучше жила на помойке, чем видела все это. "Глупая!" - упрекнете меня. Снова нет. Как бы вам это объяснить?
Представьте, что вы получили дом своей мечты. Он весь такой красивый, просторный и вид из окна прекрасный. И ваши родные сказали: "Можешь не ходить на учебу, посидеть тут весь день. Потом мы придем вечером и заберем тебя." Ты, конечно соглашаешься, провожаешь их и остаешься один на один с самим собой. Чувствуешь себя самым счастливым человеком на свете! Вот наступает вечер. Но никто не приходит. Ты звонишь родным, но они не отвечают. Тебя охватывают тревога, беспокойство. Ключей нет, стекла не выбить, до прохожих не докричаться. Ты вновь и вновь подходишь к окну, но теперь ты смотришь не на красивый пейзаж, а пытаешься разглядеть маленькие фигурки дорогих для тебя людей. Но никто не идет. Солнце уже почти село. Тишина. Ты все сидишь у окна и тупо всматриваешься вдаль. Прекрасный вид уже не радует, а раздражает. Представил? Появилось в душе такое гадкое чувство одиночества, забытости, отчаяния? Я чувствовала тоже самое. Каждый день. До самой смерти. И до самой смерти я верила в НЕГО, самого дорогого мне человека во всем мире.

***

Я прекрасно помню, как родилась. Однако, вам это не будет интересно, так что опустим эту часть. История моя начинается в небольшом советском приюте для животных, если этот обшарпанный и грязный дом вообще можно так назвать. Вообще, я жила на улице, питалась самостоятельно, чем только можно. Обычно ловила крыс, иногда перепадал кусочек колбаски. Фу, какая гадость эта советская колбаса! Бывало, что я получала пинка или палки, если пыталась утащить из-под носа мясника на рынке кусочек свинины. Эта вам не "Докторская", а настоящее мясо! Ладно, отвлеклась я. Простите уж.
Однажды, после неудачной "охоты", я шла по московской улочке. Сотни людей пробегали мимо меня, и все они были какими-то одинаковыми. Я никогда не испытывала к этим существам особенной привязанности. Да и кто выдумал, что собаке для счастья нужен хозяин? Чушь, я вам скажу. Полная чушь! Наверное, эти мысли притупили мою внимательность, и я не сразу поняла, что меня кто-то схватил на руки. Я стала вырываться, но человек крепко держал меня. Я визжала и извивалась, глаза затянула пелена страха, но вскоре я почувствовала под собой холодный пол и услышала звук захлопнувшейся двери. Мотор машины заурчал и повез меня в неизвестность.
Снова я открыла глаза, уже лежа на мягкой подстилке за стеклянными стенками клетки. Рядом со мной находились еще несколько таких же клеток, и в них так же сидели собаки, до боли похожие на меня. Белые стройные тела, длинные лапы, темные пятна на морде. Мы были словно близнецы, встретившиеся впервые за годы разлуки. Стояли наши клетки в маленькой комнате, с большими, треснувшими окнами и почти без мебели. За деревянным столом работал человек в голубом халате. Мне захотелось рычать, но что-то сдержало этот порыв. Наверное, я чувствовала, что он идет. Конечно тогда я еще не знала, что все выйдет так... Но чувство приближающейся любви облило меня с головы до ног, и я даже невольно вильнула хвостом. Дверь открылась, и я увидела человека. Он ничем особенно не отличался от сотен других, что я встречала за свою короткую жизнь. Тот, что работал за столом, взволнованно вскочил и, попутно что-то тихо рассказывая, повел гостя в сторону клеток. Незнакомец внимательно осматривал каждую собаку, словно это был самый великий выбор в его жизни. Я смиренно ждала своей очереди, лишь тихонько поскуливая от нетерпения и удивляясь внезапной нахлынувшей на меня радости.

— Кто это? — весело спросил гость, указав пальцем на мою соседку.
— Ее зовут Муха, — заикаясь, ответил его сопровождающий.
Гость внимательно пригляделся к собаке и покачал головой.
— Кривые лапы, она плохо будет смотреться на фотографиях. Это вызовет в Америке большой смех, что совсем мне не нужно.
— А что случилось с Альбиной? — осторожно спросил служащий.
Незнакомец взглянул на потолок и задумчиво ответил:
— Во-первых, она уже совершила два полета, во-вторых, она сейчас ждет потомство, — и он направился ко мне.
Когда человек присел на корточки, наши глаза встретились. Меня словно что-то больно кольнуло в сердце. Я смотрела на него влюбленным взглядом и единственное, что могла делать - это махать хвостом. Дай мне волю в тот момент, я бы вылизала его с головы до ног! У незнакомца оказались очень приятные и мягкие черты лица. Добрая улыбка была прекрасным дополнением к ярко-аметистовым глазам. Такое чувство я испытала впервые. Мне хотелось кинуться к нему, чтобы он погладил меня по голове, почесал за ухом и прижал к себе. Хотелось слушаться его и защищать. Хотелось полностью быть в его подчинении! В тот момент, я влюбилась окончательно и бесповоротно. А он лишь смотрел на меня и улыбался, словно издеваясь над моими чувствами. Я засуетилась в клетке, пытаясь сделать в этом маленьком пространстве такое, чтобы он смотрел на меня и не уходил. Переворачивалась на спину, кувыркалась, кусала хвост... Чего только не вытворяла! А он лишь смеялся, но, слава Богу, не уходил! Но тут он привстал, и я сразу же заволновалась. Что-то неразборчиво сказав другому человеку, он развернулся и ушел, хлопнув дверью. Служащий осторожно вытащил меня из клетки. Мне хотелось вырваться и догнать ушедшего незнакомца, но острая боль в бедре и внезапно нахлынувший сон не дали мне сделать этого.

В те дни мне казалось, что моя жизнь состоит лишь из сна и коротковременного пробуждения. На сей раз я очнулась в большом доме. Просто огромное пространство. Неизвестные запахи. Все манило и притягивало своей таинственностью.
— Очнулась? — послышался знакомый голос.
Это был он. Мое сердце вновь зажало тисками. Я завиляла хвостом и, прижимаясь к полу, осторожно подползла к нему. Тяжелая рука опустилась мне на голову, потеребила за ухом и прошлась по спине. Ах, какое блаженство! Я не могу описать весь восторг, что тогда охватил меня. Я переворачивалась с боку на бок, подставляя руке каждую часть своего тела. Иногда я тыкалась носом ему в ладонь и клала ее себе на голову. Да как я могла?! Так легко поддалась незнакомцу! А если он меня ударит? Но мозг отказывался думать, я была опьянена его ласками. Это были лучшие минуты моей жизни. Если бы я знала...

Я уже говорила, что рассказчик из меня никакой. Не для этого я родилась. А для чего, я и сама толком не знаю. Но тогда мне казалось, что я нашла свое предназначение. Быть любимой.
Семья у Ивана оказалась большая и довольно дружная. Они часто по вечерам собирались вместе и обсуждали какие-то вопросы. В такие минуты я всегда лежала у его ног. Я знала почти каждого и почти каждый знал меня. Но, наверное, из других членов семьи мне больше всего нравился небольшого роста мальчик со светлыми волосами. Иван часто гладил его по голове, но тот был не в восторге. Хотя я не понимаю почему. Но он мне нравился. Иногда он тоже подходил ко мне и гладил. Его прикосновения совершенно отличались от прикосновений Ивана. Руки Райвиса были легкими и нежными, они словно летали по моей спине, доставляя неописуемую радость. Только ему я позволяла гладить живот. Честно признаться, я даже Ивану этого не позволяла.
Имелся еще один интересный субъект. Торис. На его плечах камнем висела обязанность — выгуливать меня. Если учесть, что он был довольно хрупким, я часто валила его с ног прямо в сугроб. Иногда даже убегала и смотрела, как Торис ищет меня, испуганным голосом выкрикивая мое имя. Он был безответно влюблен в младшую сестру Ивана, и я с интересом наблюдала за его бесплодными попытками угодить ей. Как Торис не пытался, девушка оставалась непреклонна. Наверное, меня не осудят, если я скажу, что терпеть ее не могла. Нет, она не била меня и не ругала. Наоборот, пыталась подружиться. Но я все равно не любила ее. Может ревновала? Да, наверное. Наташа очень много времени проводила с Иваном, что злило меня до крайности. Однажды, я подстерегла ее за углом коридора и оторвала кусок от подола платья. Тогда мне сильно досталось.
А еще у Ивана была старшая сестра Ольга. Милая девушка, но немного странная. Иногда выскочу из-за угла и залаю, что есть сил, а она пугается и бежит прочь. Меня это очень веселило. Она никогда не жаловалась Ивану, но и со мной сблизиться не пыталась. Даже было обидно. Но когда я сама подходила, она кричала и отгоняла меня. Правда, очень обидно.
Был еще парень. Эдвардом звали его. Он был довольно молчалив и грубоват, но наверное я неправильно сужу его. Он изредка поглаживал меня по голове, когда я ждала прихода Ивана, а он на диване читал какие-то книги. Я не особо ему доверяла, потому что Иван не доверял ему. Хотя, он не казался мне плохим человеком.
Иногда в гости к Ване заходил парень. Вот кого я по-настоящему ненавидела. Он был среднего роста, в очках и улыбался, словно это стоило ему неимоверных усилий. С Иваном они ненавидели друг друга. Это было очевидно. Разговаривали они всегда наедине, всегда тихо и спокойно. В их интонации присутствовали холод и отторжение. От этого парня словно исходила какая-то беда. Я чувствовала это, но не придавала особого значения. А зря...

****

Это было обычное утро нового дня в большом доме Ивана. Все потихоньку просыпались, улыбались друг другу и шли в гостиную, где Оля, которая вставала раньше всех, уже накрывала на стол. Я лежала у входной двери на первом этаже, приветливо помахивая хвостом проходившим рядом людям. Некоторые просто шли мимо, другие трепали меня за ухом и, очарованные доносившимся из гостиной запахом, шли дальше. Мне есть не хотелось, да и делать что-либо тоже. Перевернувшись на спину, я стала разглядывать потолок. Но громкий стук в дверь заставил меня вскочить на лапы. В нос ударил резкий запах. Я его сразу узнала. Этот ненавистный запах с легкой примесью дорогих духов. Из гостиной сразу высыпали все члены дружного семейства и столпились у двери. Перешептывались, но не открывали. Через взволнованных людей пробился Иван и дернул ручку двери. На пороге стоял он. Да, тот самый парень в очках, которого звали Альфред. Он снова улыбался своей противной улыбкой и высокомерно поглядывал на собравшихся.

— Здравствуй, Брагинский! Как утречко, а? — сказал он и засмеялся.
Иван холодно кивнул и отошел от порога, пропуская гостя. Республики тоже рассыпались в разные стороны.
— Я бы хотел поговорить, — сказал Джонс, даже не повернувшись к собеседнику. — Пошли! — махнул рукой и по-хозяйски пошел на верх в комнату для переговоров.
Иван, ничего не отвечая, направился за ним. Я заметила, как руки его невольно сжались в кулаки. Оба уже скрылись из виду на втором этаже, а жители дома не спешили расходиться.
— Не к добру это, ой не к добру, — покачала головой Ольга.
Как же она оказалась права...

В животе урчало от голода, но я почти не замечала этого. Не знаю, сколько времени я просидела под дверью, где шли переговоры Ивана и Альфреда, но судя по тому, что солнце давно сияло высоко в небе, не менее часа. Я знала, что меня туда не пустят, поэтому даже не скулила и скреблась лапой. Из комнаты не доносилось ничего, кроме тихих голосов, но слов я не могла разобрать. И вроде все как обычно, но какое-то напряжение исходило из кабинета. Что-то такое, что заставляло мою душу трепетать от волнения и... страха. Не знаю почему. Свернувшись калачиком под дверью, я прикрыла глаза. Видно, тут мне лежать еще долго. Но тихие шаги прервали начавшуюся дремоту.

— Эй, поешь, — Райвис протягивал мне кусок колбасы.

Желудок отчаянно заныл, и мне ничего не оставалось, как подчиниться инстинкту. Проглотив угощение, я лизнула руку мальчика и ткнулась носом ему в ладонь. Райвис улыбнулся и погладил меня по голове.

— Наверное, ты единственная, кто так ему предан.
Его пальцы нежно поглаживали меня, чесали за ухом, доставляя неописуемое удовольствие. Но даже эти ласки не могли разогнать ту тяжесть в душе, что я ощущала. Дверь хлопнула. Я вскочила. Надо мной возвышался Альфред, смотря полным ненависти взглядом, словно хотел уничтожить. Руки его были сжаты в кулаки.
— Убью, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, но тут заметил Райвиса. Мальчик обхватил меня двумя руками и прижал к себе. Смерив его взглядом, Джонс сплюнул и, резко развернувшись, ушел. Райвис отпустил меня, только когда услышал донесшийся снизу глухой хлопок закрывшейся двери. Я сразу же бросилась в кабинет. Иван сидел за столом, положив голову на руки. Отчаянно скуля, я обежала вокруг него, встала на задние лапы и лизнула в ухо. Ваня поднял на меня глаза. Тогда я впервые увидела его слезы. Но он улыбнулся. Как всегда. Я радостно залаяла, старательно отгоняя все плохие мысли.
— Латвия, — тихо позвал Иван, поглаживая меня за ухом, — Бери Лайку и готовь тренировочную площадку.
Райвис согласно кивнул. Иван встал и подошел к мальчику. Я как сумасшедшая вертелась у его ног, мой разум был опьянен любовью, все сознание охватила нахлынувшая волна нежности, которую я просто была обязана излить, показать ее. Иван присел передо мной. Наши взгляды встретились. Как тогда, в приюте. Как тогда, через толстое стекло клетки. Второй и последний раз в этой жизни я видела его ярко-аметистовые глаза, наполненные слезами. Второй и последний раз в жизни он улыбнулся мне. И последний раз в моей жизни погладил.
— Прощай, Лайка..., — тихо прошептали его губы. Райвис схватил меня за ошейник и вывел из кабинета.

*****

Последующие дни прошли в изнурительных тренировках. Меня пихали в какие-то большие машины, одевали во что-то тяжелое. Мне все это не нравилось, но выбора не было. Сердце мое ныло от тоски по дому и всем его обитателям. Ивана я не видела уже около недели, и это разрывало душу. Иногда приходили Торис или Райвис. Они что-то говорили людям в белых одеждах, в обществе которых мне теперь предстояло жить, бросали на меня сочувствующие взгляды и уходили, оставив на растерзания машинам. Так продолжалось изо дня в день. Я уже потеряла счет времени и надежду на то, что еще раз смогу увидеться с тем, кто был мне дороже всего на свете. Тело словно перестало чувствовать, а разум отключился.
Однажды, когда после очередных пыток, я легла спать на свое законное место в клетке, у меня появилось страстное желание. Подняв глаза в потолок, я подумала: "Пожалуйста! Тот кто есть там, наверху! Хотя бы перед смертью дай мне увидеть его!" И мое желание сбылось...Только я не ожидала, что так скоро.

Дальше мне даже не хочется вспоминать прошедшее.
На следующее утро меня разбудили позже, чем обычно. Люди в халатах, к которым я давно привыкла на этот раз выглядели более взволнованными и напряженными. Мою кожу обработали разбавленным спиртом, прицепили множество проводов. Такие же провода на меня надевали во все прошедшие дни. В таком состоянии мне пришлось провести около трех часов. Потом сильные руки схватили меня и посадили в какую-то странную штуку. В ней было тесно и не было ничего. Абсолютно. Даже окон. Так я просидела еще несколько часов. Мне казалось, что за все те дни, что я провела в лаборатории, я потеряла способность к чувствам. Меня ничего не волновало, не беспокоило. Тело не чувствовало ни боли, ни ласк. Я вновь стала той бесчувственной дворнягой, сердце которой на короткое время сумели отогреть. Люди жестоки и от этого никуда не деться. Неожиданно снаружи послышался скрип, небольшая дверка в мою кабину открылась и я увидела Ивана. Он приветливо улыбался и протягивал мне блюдце с водой.

— Попей, — прошептал он.

Но я не хотела. Вновь это чувство. Взвыв, я бросилась к Ване. Я лизала его руки, его лицо и счастью моему не было конца. "Ты пришел! Ты не забыл! Я знала, ты меня не бросишь!" Он тоже гладил меня, прижимал к груди, что-то нежно шептал на ухо. Вдруг, я почувствовала, что руки его задрожали. Глаза Вани наполнились слезами, на щеках появились мокрые дорожки.
— Лайка, Лайка, я тебя так люблю! Прошу, только вернись! Ты ведь вернешься, правда? — шептал он, смотря мне в глаза.
Мне так хотелось ответить, но я не могла. Иван встал и отошел. Дверь вновь захлопнулась и я вновь оказалась заперта. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я протяжно завыла. Но было уже поздно. Кабину затрясло, и я почувствовала, как отрываюсь от земли вместе с ней. Гул, грохот. Через некоторое время, я почувствовала, страшную боль в груди. Дышать стало трудно, словно горло заткнули тряпкой. Лапы тряслись, меня охватили конвульсии. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, тело горело. Выдох.
Моя жизнь закончилась 3 ноября 1957 года.