В дремучем таёжном лесу, на берегу реки стояла посеревшая от времени избушка. Её растрескавшиеся и покосившиеся ставни противно скрипели, медленно покачиваясь на холодном ветру. С первого взгляда она выглядела необитаемой, давным-давно забытой людьми, но, присмотревшись к ней более внимательно можно было увидеть, что кое-где в её серых стенах лежали новые рыжие брёвна, а из полуразвалившейся трубы шёл еле заметный серый дым.

Внутри в единственной маленькой комнатенке находились двое: высокий, крепко сложенный блондин сидевший на крупном резном сундуке и невысоко роста брюнет, который, что-то недовольно бурча себе под нос, возился у печи.

Иван изумленно рассматривал комнату. Год назад, когда он только привёз Ториса сюда, тут почти ничего не было кроме полусгнившей избушки, развалившейся печи, да пары мышей, шуршавших под полом. А сейчас комната пестрела различной деревянной утварью и мебелью. В углу весел, вырезанный из дерева крест, Иван был почти уверен, что это солнце было крестом, что же другое могло висеть в красном углу? Под крестом на полочке стояли две деревянные фигурки: глубоко опечаленного старичка с терновым венцом на голове и с выражением лица, словно у него уже давно несварение в желудке, да статуэтка с изображением, какой то весёлой личности с рогами и хвостом.

Этих весёлых личностей, правда, очень уж много развелось в доме, они были почти в каждом углу и их хитрые рожи украшали все ложки, ножки, полочки, сундучки и прочее на что только хватало воображения. Юноша угрюмо присмотрелся в густую каштановую шевелюру Ториса, не дай Бог у него сейчас тоже вылезут рожки, и он игриво подмигнув, исчезнет в печи.

Тихое кол-кол-кол слетело с губ блондина. Не затем, чтобы литовец впадал в язычество, Иван сослал его в Сибирь, а затем чтобы тот подумал о жизни и был более благодарен своему покровителю за всё, что русский делал для своего фаворита. Сделал он немало: обеспечил его прекрасной комнатой у себя во дворце, предоставил вход в свою личную библиотеку, одевал в лучшие платья. Не так поступают в цивилизованной Европе. Там заключают в кандалы и держат, полуголых, на хлебе и воде в сырых подвалах до тех пор, пока заключённые не сгнивают заживо. Иван же отнёсся к своему пленнику, как к другу, как к любимому, как к ребёнку, который сошёл с правильного пути. В ответ всё, что он получил, была чёрная неблагодарность.

Торис оглянулся на звук и не найдя видимой причины для недовольства гостя продолжил готовить обед. Литовец как заботливая белочка припас много вкусного на зиму. В холодной кладовке хорошо спрятанной от чужих глаз у него висело несколько вяленых и копчёных тушек дичи. Там же в глиняных горшочках ждали своего звёздного часа варенье из лесных ягод и орехи. У печи висело несколько связок сушёных грибов. Торис глубоко вздохнул, он не мог с лёгкой душой расстаться с этим, таким тяжелым трудом нажитым добром. А придётся делиться, Иван, словно чувствовал, пришёл как раз когда парень начал готовить. Прятать еду было уже поздно.

Избушка медленно наполнялась приятным запахом еды. Торис терпеливо переворачивал с бока на бок варившуюся в печи в горшочке птичью тушку. В животе у русского жалобно заурчало и он, не выдержав, прервал тишину, которая образовалась почти сразу после его прибытия.

– Торис, сколько же ждать можно! Давно уже всё приготовилось, накрывай на стол.

– Подождите ещё совсем чуть-чуть, мясо ещё жестковатое – не отворачиваясь, возразил Торис.

– Да в кашу оно у тебя сейчас превратится! – Не унимался Иван. – Доставай же! Прекрати своего гостя голодом морить. Кол-кол-кол…

– Если вы так голодны, съешьте то, что сами принесли! – После этих слов они оба взглянули на маленький кулёк, принесённый русским и благополучно забытый. Иван с радостью принялся его развязывать.

В кулёчке что-то оказалось. Что-то сладковато зловонное, слизкое и на вид не очень съедобное. Что-то, чей запах затмил божественный аромат мяса. Было необъяснимо, почему это зловоние не покинуло кулёчек до того, как его развязали.

– Откуда это у вас? – Тихо прошептал литовец, словно содержимое кулька могло в любой момент очнуться и наброситься на него.

– К-китай. Он дал, когда я зашёл к нему в гости. С-сказал, что повышает п-потенцию. – От испытанного шока Иван стал слегка заикаться. Его легко можно было понять. Пока он путешествовал от Ван Яо к Торису, русский время от времени доставал кулёк из кармана и прижимал его к своей румяной щёчке, целовал, да радовался какой китаец хороший человек.

– А вы, что думали, когда это брали?

– Я… Я не видел, что это такое. Взял сразу в кулечке.

Прерывисто выдохнув, Торис выбросил подальше за дверь яйцо, которое, для придания волшебных свойств, закапывали в землю на год. Сделав это, он направился к печи. Как ни как собственные нервы и здоровье ему были дороже, чем какое-то там не доваренное мясо. Медленно, растягивая все свои движения как можно дольше в надежде, что кушанье всё-таки успеет довариться, парень вытащил пару ложек и под нетерпеливым взглядом Ивана, аккуратно обхватив полотенцем, достал из печи горшочек с долгожданным обедом и поставил на стол.

У Вани загорелись глаза. Не ожидая приглашения, он придвинул пищу к себе, схватил одной рукой за ложку, а другой стал пытаться выловить лапку птицы, что сделать было довольно нелегко, так как мясо и бульон сильно обжигали пальцы.

– Дай хлеба.

– Нету. Откуда ему тут взяться.

– Твоя правда. Как вкусно. – Брагинский похвалил повара, вгрызаясь в ножку. – А ты кушать разве не будешь?

– Спасибо. Да не знаю куда сесть. – Угрюмо пробубнил парень, хамство Ивана уже порядком стало его доставать. Русский подвинулся на сундуке, давая место сесть Торису, что тот незамедлительно и сделал.

– Как вкусно. – Опять повторил юноша. – Когда вернёмся домой, ты приготовишь мне ещё?

– А когда вы меня заберёте отсюда? – Лицо литовца немного просветлело, а в глазах появилась надежда.

– За этим я и приехал. Конечно, я вышлю тебя обратно, если ты опять будешь вести себя, как плохой мальчик.

– Нет. Нет. Никогда больше! – расчувствовавшийся Торис полез целоваться к Ивану, а тот был не против, свято веря, что литовец наконец-то будет отвечать взаимностью на его чувства.

– Вот и хорошо.

Вскоре горшочек опустел. Светящийся от счастья Торис даже не возмущался, что Иван слопал почти всю птицу, оставив ему бульон и одну ножку.

Литовец тихо ликовал. Наконец-то он покинет эту проклятую избушку в тайге. Он бегал по дому, собирая свои пожитки, и не верил, что всё самое плохое закончилось. Больше никаких мучений и лишений, холода и голода, одиночества и скуки. По такому случаю, Торис был почти готов отдать Ванечке все свои запасы вяленого мяса и сушёных грибов. Он больше не сердился на русского и тот стал желанным гостем. А для любимого гостя ничего не жалко.

Тщательно обсосав последнюю косточку, Иван поинтересовался у Ториса:

– Торис, а, что это за птица?

– Varna. Virta varna. – Не задумываясь на своём языке, ответил литовец.

– Что? – Иван удивленно поднял брови.

– Ах. Да. – Опомнился Торис, ведь Ваня никогда особо не мучил себя изучением языков. Литовец повторил то, что сказал. – Всего лишь ворона. Варёная ворона.

– Как ворона. – Сказал русский севшим голосом. Сначала тухлое яйцо от китайца, а теперь ворона от фаворита.

– Так, ворона с травами. Да что с вами? Она весьма съедобная, только мясо жесткое, приходиться варить очень долго. Это, между прочим, моё национальное блюдо, очень любимое и популярное. – С гордостью в голосе произнёс Торис.

– Как, воронье мясо?

– Не только, еще популярны голуби, бобры, медведи, лошадиное мясо очень вкусное, ну и другие животные.

– И ты их раньше кушал? – Иван хрипло спросил Ториса.

– Да что в этом такого. Я и сейчас их кушаю. – Смущенно поднял голову литовец от своего скарба.

– Ох, ты мой бедненький, - запричитал Брагинский, - ох ты мой голодненький. До чего тебя довёл эта польская свинья.

– Я бы просил Феликса так при мне не называть.

– А как же мне называть, того, кто довёл моего маленького до такого состояния, что он ворон стал кушать. Ох, дай я тебя обниму. Дай тебя пожалею. Дай поцелую.

– Не приближайтесь. – Торис, предупредил направившегося к нему русского. Тот с невероятной скоростью добрался до литовца и заключил его в объятия.

– Не беспокойся. Я не дам тебе голодать. – Иван чмокнул в макушку сопротивляющегося парня. – Когда вернёмся, я тебя откормлю, смотри, как ты похудел. Больше тебе не придётся кушать ворон. Будешь только рябчиков и гусей жевать.

Сказал, закинул на плечо и потащил Ториса из избы. От такой наглости у литовца волосы дыбом стали. А как же вещи. А как же то, что он собрал, наготовил, настругал в избе. Нет. Он не мог, не хотел, не собирался оставить всё это сгнить в этом богом забытом месте.

Дико вереща, Торис вцепился в дверь. Иван нахмурился и сильнее потянул парня из избы, но тот не сдавался. Практичность, жадность и любовь к своим творениям была сильнее, чем простая физическая сила. Литовец намертво вцепился в дверь, его даже русский не мог сдвинуть с места.

– Нет. Нет. Нет! Никуда не пойду. Отпусти. Отпусти меня. – Выл он. – Оставь меня тут. Мои вещи!

– Кол. Кол. Кол. Кол. Ты с голоду, что ли, с ума сошёл. Отпусти дверь, Торюша. Отпусти.

– Хотя бы дай вещи с собою взять. – Торис взмолил Ивана.

– Зачем тебе они. Дома я завалю тебя новыми, которые будут в сотни раз лучше тех которые у тебя сейчас.

– Мои запасы еды!

– А вот ЭТО, точно, оставим тут. Я не позволю тебе, опять есть ворон.

– Там копчености. Отпусти. Иван я без них отсюда не уйду. Убей меня, но не уйду.

– Ладно. – Тот наконец-то сдался.

Как только ноги литовца дотронулись до пола, он стремглав помчался к кладовке и принялся выносить оттуда все свои припасы. Ивану оставалось только дивиться, да слюни глотать от увиденного добра.

– На чём ты прибыл? – вынося очередной кусок сала с мясными прослойками, спросил Торис.

– Генерал Мороз на санях дотащил. – Обомлело, ответил русский, ему стало понятно, почему литовец так противился ранее.

– Места хватит?

– Да.

Вскоре Торис собрал весь свой небольшой скарб и огромные запасы еды. Всё поместилось в три сундука, только большая копчёная туша кабана отказывалась залезать куда-либо, пришлось её положить в сани на вещи.

Иван умилённо взглянул на литовца, который забрался в сани на свои пожитки и сейчас был похож на нахохлившегося сурка. Когда они вернутся в Петербург, русский обязательно отдаст его своей старшей сестрёнке готовить припасы для всей славянской семьи. Оленька и отучит любимого от такого варварского блюда как варёное воронье мясо.

Иван сел на сани рядом с Торисом. Чтобы тот не свалился, русский прижал его к себе поближе.

Генерал Мороз, беззвучно пыхтя, тащил тяжёлый груз домой. Сани быстро взмыли в воздух и полетели над макушками многовековых елей, оставляя Сибирские просторы далеко позади.

Там в непроходимом таёжном лесу, на берегу реки стояла одинокая избушка. Её растрескавшиеся и покосившиеся ставни грустно скрипели, покачиваясь на ветру, теперь их никто не смажет, серые стены не починит, потому что её покинул последний жилец, чтобы никогда не возвращаться.