Не секрет было, что Польша слегка.. эм… недолюбливал Россию. Были ли тому виной многочисленные разделы или какие-то внутренние, особые отношения между этими двумя славянами. Так же не секрет было, что Россия очень даже не прочь «захапать» приличную долю польских земель. Впрочем, это когда-то было взаимно. Когда-то давно… когда они были на равных.
— И тем не менее я не раз надирал твою тощую задницу, чувак. – Феликс ухмыльнулся и картинно взмахнул пустой рюмкой. Хоть он сидел расхлябанно, но эта расхлябанность была скорее привычкой. В серьезные моменты он мог выглядеть весьма царственно и изящно. Даже если его земли в очередной раз были растерзаны и растасканы.
— Все равно все закончилось в мою пользу, — не преминул случаем поддразнить собеседника Иван, опять наполняя рюмки остро пахнущей жидкостью. Поляк мог выпить не меньше России, и ухитрялся сохранять лицо, когда многие уже засыпали, выдав напоследок что-либо фееричное. Ну или хотя бы полупереваренное.
Феликс пришел днем, совершенно не боясь возможного недовольства хозяина дома. Он вполне мог зайти так просто, будто этот дом принадлежал ему, и это Иван был здесь случайным гостем. И всегда срабатывало. Аура, что ли, такая польская?
— И где твоя польза? – Феликс насмешливо сощурил глаза и дернул Россию за шарф. – Твой дом вот-вот разбежится. То твое отродье давно умерло, на что ты надеешься? – вот, видимо, и еще одна причина его самоуверенного поведения.
-Тебе не нравилось мое отродье? – Иван заметил, что под влиянием алкоголя Польша иногда перестает сыпать «тотальными чуваками». Это его позабавило. Такого Польшу знали не все. Серьезного и язвительного. Ну и невъебенное самомнение никуда не пропадало.
— Твое так называемое величие основано только на пространствах земель и рабском народе, — Феликс легкомысленно хихикнул. – Пипец как ненадежно.
— Да неужели? – Брагинский не обижался. Его собеседника можно было либо сразу любить, либо сразу убить. Второй вариант не срабатывал никогда. – Твой народ лучше?
Польша довольно усмехнулся.
— Во-первых, у моего народа есть гордость!
Что ж, с этим трудно было поспорить.
— И уж конечно мой народ гораздо красивее.
А вот с этим поспорить можно было. Но было тепло, лениво, и вообще..
Раздраженный молчанием России, Феликс пихнул его в плечо.
– Я ведь гораздо красивее тебя, так? – он рассмеялся и схватил почти пустую бутылку со столика, забрался на диван с ногами и демонстративно наклонил горлышко бутылки над пепельно-русой головой. – Tak?
Россия лениво приподнял голову и внимательно посмотрел на раскрасневшееся и пылающее праведным возмущением лицо поляка.
– Tak, — спустя пару секунд повторил он.
— Ты говоришь недостаточно уверенно, — пшек самодовольно улыбнулся и вылил остатки в бутылке на лоб Ивана. Тот лишь рассмеялся, успев зажмуриться. Кожу приятно захолодило. России было хорошо и легко, этого состояния не смогло даже разрушить пакостное хихиканье Феликса.
Определенно, поляка следовало проучить.
— Значит, надо сказать это увереннее?
— Tak, чувак! – Феликс сел и оперся о плечо соседа локтем. – Ну, повторяй:»Польша тотально сильнее и еще более тотально красивее России!» И говори с вдохновением, понял? – в следующий момент он тихо взвизгнул, ударившись макушкой о край дивана. – Ну ты ваще! А если бы я типа мозг сотряс?
Россия мило улыбнулся и пожал плечами. Он нависал над поляком, прижимая его плечи к жесткой диванной подушке.
— Ну, тогда моя задача пипец как бы упростилась, — как же приятно поддразнивать эту «польскую морду», как ласково называл его в мыслях Брагинский.
— Какая задача? Ты офигел?! – праведное возмущение перешло в не менее праведный гнев. Феликс дернулся и, поняв, что это бесполезно, недовольно оттопырил губу и сдул упавшую на лицо прядь волос. – И что ты типа будешь де… — Россия заткнул его поцелуем.
Кажется, Польше даже понравилось. В первый момент он рефлективно дернул головой, но когда Брагинский нежно дотронулся до его губ языком, вдруг расслабился и продолжил поцелуй. Когда Иван поднял голову, тот, пожалуй, даже разочаровался.
— Хм… Ты не совсем прав.
— Почему это? – Феликс облизнулся и приподнял бровь.
— Польша красивее России. Но Россия сильнее Польши, — Иван улыбнулся так, как только он умел улыбаться. Открыто, невинно. Очарование этой улыбки странно смешалось с тем фактом, что Польшу он держал как в стальных тисках и отпускать явно не собирался.
— Да мне параллельно, — пленник фыркнул. – Главное, что я красивее, — он прервался и сладко выдохнул, когда губы коснулись его шеи.
— Не спорю, — дорожка поцелуев прошла от чувствительной точки за ухом ( в этот момент Польша издал первый тихий стон и прикрыл глаза) до тонких выпирающих ключиц. Да, худой, но изящный Польша был красив, за это Брагинский мог поручиться. Как и за то, что сам Польша об этот прекрасно знал. Не то чтобы великая любовь – просто восхищение этим фениксом, таким самовлюбленным, но не без основания.
— Не спорю… — повторил Иван, горячо дыша на кожу его плеча. Он уже отпустил Феликса, но тот и не думал убегать, а только обвил руками шею русского. Он блаженствовал, по лицу невольно расползалась ухмылка. Им восхищаются, его хотят… Что может быть чудеснее? И пусть это даже Россия… Нет. Особенно Россия. Они так свирепо сталкивались на поле боя когда-то, что перемирия и присоединения получали свою особую сладость.
Он как-то и не заметил, когда его начали раздевать. Только когда стало прохладнее, а пепельные волосы защекотали его грудь.
— Ну ваще… — он вздрогнул и выдохнул, когда Брагинский игриво укусил его за сосок и тут же провел рукой ему между ног, лаская и возбуждая еще больше. Проник в него пальцами – Польша нетерпеливо застонал и обхватил бедра России ногами. – Давай уже!..
Брагинский насмешливо посмотрел на поляка. Ну, в конце-концов, не ему же будет больно. Феликс только сдавленно вскрикнул, ощущая, как в него бесцеремонно вторгаются.
— Больно же… — успел пробормотать он, пока его речевые способности не ограничились всхлипами и нетерпеливыми стонами, когда Россия быстро задвигался в нем, вдавливая в твердую поверхность дивана. Ощущение внутри чего-то большого, почти разрывающего, сводило с ума. Длинные пальцы Польши вцепились в спину Брагинского, губы нашли другие губы и жадно впились в них, изредка разрывая поцелуй для особо нестерпимого стона. Боль почти ушла, и стало так хорошо… Россия ускорил темп, и само дыхание Феликса стало нескончаемой серией вздохов и постанываний. В какой-то момент удовольствие стало таким невыносимым, что он кончил, забрызгав себя и живот России.
— Ну, я , типа, все… — чуть задыхаясь, он попытался отпихнуть от себя Россию. Правда, тот не обратил внимания. Или не показал этого. Только стал иметь его еще грубее, оттягивая его голову назад за светлые волосы и целуя шею, вибрировавшую от вскриков, в которых уже стало заметно некоторое возмущение. Наконец, Россия застыл на мгновение и сжал Феликса за талию, кончая в него. Тот лишь вздрогнул и с облегчением вздохнул. Конечно, хорошо, когда тебя так хотят… Но все же до тех пор, пока тебе самому это нравится.
— Так, значит, я красивый? – он высокомерно зафырчал, шаря по полу возле дивана в поисках рубашки.
Россия кивнул.
— Пипец как…