Нидерланды:
Русский язык – это звуки, которые издавала бы кошка, посади её в коробку, полную мраморных шариков: писк, визг и полная неразбериха.
- Кошка? - мрачно уточнил Иван, крутя в руках мраморный шарик.
- Кошка, - ещё более мрачно подтвердил Голландия, сидящий рядом и флегматично пускающий дым в лицо России. Ничего, он привычный. - Большая шумная кошка, у которой начался брачный сезон, которую чем-то смертельно оскорбили, и которой позарез нужно выбраться.
- Хочешь сказать, что ты всё это время меня не понимал? - Россия действительно отчасти походил на кота, который раздумывает, как насолить хозяину: нагадить в тапки или банально расцарапать морду.
- Ни разу, - честно признался мужчина, отворачиваясь. - Да и что там понимать, у тебя и так вечно всё на лице написано.

США:
Мне всегда казалось, что русский – это смесь испанского с округлым «р», французского, в который добавили «ж» и немецких грубых звуков.
- Испанский, - задумался Брагинский, почёсывая затылок. - Да он тараторит вечно, не разобрать, что. Французский я и вправду давно учил, Бонфуа говорит, что у меня неплохо получалось, так что, в принципе, какие-то слова могут быть похожи... Нет, ну не весь же язык...
- Я ещё говорил про "немецкие грубые звуки", - со всей свойственной ему тактичностью, перебил Альфред его размышления. - Я бы даже сказал, что некоторые звуки ещё грубее, чем у Людвига.
- Да ну, глупость какая, - не обратил на него ни малейшего внимания Россия. - Не может же мой язык быть дикой смесью этого плохого трио...

Чехия:
Для меня русский звучит ровно как польский. Та же интонация, то же «женственное» произношение, в особенности по сравнению с чешским.
- Польский? Женственное произношение?
- Ну, типа, не парься того. Типа, по сравнению с чешским-то, прикинь, ага.
- Женственное произношение, - пробормотал Иван, нехорошо поблёскивая глазами. - Ладно, я как-нибудь потом объясню, насколько у меня женственный язык, мать вашу.
- Вань, типа, да ты чё, расстроился, что ли?

Великобритания:
По мне, русская речь – это нечто среднее между рыком моржа и мелодией Брамса.
- Зашибись. Я ещё понимаю рык медведя - к этому я привык! - но чтобы морж...
- Россия, тебе вообще что от меня надо? - Англия нервничал и злился: непосредственная близость этого русского демона действовала на него угнетающе. - Тебе надо было, чтобы я тебе сказал, так я ответил. Можешь выметаться.
- Брамс же немцем был, если мне память не изменяет. Это ты так образно намекнул?
- Да не намекал я! Пошёл вон из моего дома!
- Не-ет, погоди, ты определённо что-то хотел этим сказать, так ведь?

Ирландия:
До того, как я начал изучать русский язык, и ещё некоторое время спустя после начала уроков славистики, тем больше он казался мне похожим на запись любого другого мирового языка, пущенную задом наперёд.
- Оньлетачемаз. Кызя йом лачузи ыт кат?
Ирландия вздохнул и пообещал себе больше никогда не помогать своему брату, у которого незнамо за каким в доме объявился этот чокнутый Россия.

Новая Зеландия:
Как будто кто-то толком не отхаркался, набрал полный рот слюны и при этом пытается разговаривать.
- Борщ, пирожки, блины... Хочешь чего-нибудь?
- Мммм!
- Нет? Ну ладно, я один...
О чём сейчас действительно мечтал Зеландия, так это о том, чтобы выпутаться из этих проклятых верёвок, как следует врезать Брагинскому и наконец-то нормально поесть, а то живот уже громко урчит, а рот полон слюны. А ещё лучше вернуться бы сейчас назад во времени и не говорить этих слов, которые неожиданно разозлили Россию.
- Ну, раз ты не ешь, то давай о чём-нибудь поговорим...

Австралия:
Русский звучит очень брутально, маскулинно. Это язык настоящих мачо.
- Опять Испания. Да что такое. Ну да ладно, всё равно спасибо.
Австралия облегчённо выдохнул. Русское произношение звучало ужасно, но пусть Брагинский лучше думает, что его язык такой же мужественный, как и он сам.

Монголия:
Самое удивительное, что русский язык может звучать совершенно по-разному: все зависит от говорящего, и от того, что именно говорится. В принципе, от русского языка при желании можно добиться ангельского звучания. Правда-правда! Русский – это пластилин, из которого мастер может вылепить все, что пожелает.
- Вот, наконец-то совершенно адекватный человек! - возрадовался Ваня. - А то эти всё "французский с ж", "рык моржа", "женственно"... Хоть кто-то понимает, что мой язык - совершенный инструмент!
- Да не за что, - пробормотал Монголия, покачиваясь из стороны в сторону. - Теперь ты меня отпустишь?
Ну кто ж знал, что тот маленький парнишка из северной страны вырастет в такого богатыря? Да, история жестоко подшутила над Монголией.

Италия:
Это как приглашение к отчаянному флирту. И особенно, когда русские девушки невероятно сладким голосом произносят вот это их «ПАЧИМУ?». Опубликуйте меня, пожалуйста.
Варгас дрожал и жался. Германии рядом не было, зато был страшный русский, который довольно медленно переваривал полученную информацию.
- Пачиму? - наконец поинтересовался он с совершенно невинным видом.
Италия закрыл голову руками. Из уст Брагинского это слово явно не звучало как приглашение к флирту.

Корсика:
В высшей степени эмоциональный язык – в интонацию русские вкладывают много чувства и страсти. Пример: «ВОТ ЭТО ДА!»
- Цензурщик, - ласково протянул Ваня и потрепал волосы Корсики. - Я обычно в другие фразы вкладываю много чувства и страсти...

Германия:
Русский язык – это пара знакомых слов, затерянных в полном лингвистическом хаосе неприятных на слух звуков.
- Твой тоже, знаешь ли, не очень-то мелодичен, - сообщил Брагинский, отодвигая немца в сторону и заглядывая в дом. - Тут некоторые некомпетентные источники сообщают, что у тебя весь язык - сплошные грубые звуки.
- Тебе ещё что-то надо? - чересчур вежливо поинтересовался Людвиг, левой рукой нашаривая трость и судорожно её сжимая.
- Слушай, а Австрия дома? Мне тут позарез нужно узнать, как звучит Брамс.

Великобритания:
Как звук наждачной бумаги, скребущей по шероховатой поверхности, покрытой тонким слоем лака. А если говорить о провинциалах, то их русский – это скрёб наждачной бумаги по шероховатой поверхности безо всякой лакировки вообще.
- Нет, - покачал головой Россия. - Не исправился. Даже про моржа и то лучше было. А моих провинциалов не тронь, сначала со своими диалектами разберись.
- Да сгинь ты уже! - возопил Киркланд и затолкал голову Брагинского обратно в каменный пол.

Израиль:
Он, как рев автобуса, застрявшего в пробке. «Да-да-дааааааааа». И так – по нарастающей.
- Значит, выезжаешь на кольцевую, а там сориентируешься, - Россия дружелюбно помахал рукой и захлопнул дверь автомобиля. Израиль тяжело вздохнул и поднял глаза к небу. Пробки в Москве в час пик - да, русский понимал толк в изысканной мести.

Франция:
Русский язык – он как очень плохо отрегулированный радиоприёмник: полным-полно лишних шорохов, треска и скрипа.
- Лишних? - Иван возмущённо махнул рукой, чуть не задев бутылку с вином. Да если бы и задел, толку-то: она уже давно была пуста, как и несколько её подружек, валяющихся на полу. - Сам вечно тарахтишь часа три, а смысла на пару предложений!
- О, mon Dieu! Но у тебя действительно очень скрипучий язык! Сплошные шипящие и какие-то резкие звуки, которые режут мой слух!
- Не нравится - не слушай, - оскорбился Брагинский, одним махом осушая свой бокал. - Потом попросишь меня помочь с твоей радиопередачей, я у тебя копаться в проводах не стану. Может тогда поймёшь, чем различаются радиопомехи и мой великий и могучий язык.
- Да брось, - пьяно пробормотал Франциск, обнимая пустую бутылку. - Не язык в человеке главное, мой дорогой великий и могучий друг...